— И что им мешает её применить⁈ — истерично спросил Пушкин, зыркая на заю и медведя.
— Ничего.
Князья застыли с открытыми ртами, пытаясь понять, как им выжить. Кто-то окружил себя индивидуальным защитным полем (слишком слабое, против аннигиляции не выдержит), кто-то пытался скорее телепортироваться отсюда, но телепортация внутрь и наружу янтарной комнаты не работала: защитные системы охраняли Великую императорскую корону от квантовых воров. Нужно сначала уничтожить комнату, а потом станет возможно нуль-портироваться отсюда прочь. Князья поняли, что выхода нет.
— Но ваш план не удался, — сказала Ломоносова. — Вы не получили генетический ключ и не можете войти под защиту короны. А значит, сгинете вместе с нами.
— Да теперь уж лучше аннигилироваться на хрен! — прошипела зайчиха. — Но наконец увидеть, как трясутся от страха ваши никчёмные рожи!
Миша обречённо вздохнул, не пытаясь протестовать, как истинный фаталист.
По янтарной комнате прошёл странный, едва заметный отблеск.
— Только детектив не ошибся, — сказала Романова.
— Ты дура? — взвилась Прозаева. — Он обвинил тебя в том, что сделали мы с Мишаней!
— Он просто хотел, чтобы началась процедура отречения. Чтобы ради смещения меня, князья призвали власть более высокого порядка. Которая сможет с вами справиться.
Посредине комнаты ударила молния. Она пришла прямо из гиперпространства, мощная и слепящая, как поток управляемой плазмы. Замедленно раскатилась на ветви и веточки, и погасла. Перед ними, словно сформированный этой молнией, возник мужчина — но назвать его человеком не поворачивался язык.
Это был олимпиар, сверхчеловек, и совершенство сквозило в каждой детали его облика. Трёхметровый, идеально сложенный, безволосый. Надбровные дуги сурово сдвинуты, ястребиный взгляд пронзителен и недобр. В простой белой тоге, босиком — у него не было ни доспехов, ни оружия, но мало кто в галактике мог всерьёз называть себя воином, оказавшись рядом с этим существом. Князья молча замерли вокруг, словно полностью утратив силу воли. И дело было даже не во врождённой мощи, исходившей от его фигуры — в присутствии олимпиара не возникало мысли проявить собственную волю, ты инстинктивно ждал его приказа.
— Горите в аду! — отчаянно крикнула Прозаева, срывая с себя манто, чтобы начать аннигиляцию. Но когда её руки отдёрнулись от тела, в них уже ничего не было. Олимпиар двинулся так неуловимо-быстро, что у всех присутствующих просто затуманилось в глазах. Его размытый контур потянулся к зайчихе, вырвал манто и… вложил себе в грудь.
Кварковая бомба взорвалась внутри мужчины, материя столкнулась с антиматерией и все с ужасом и благоговением наблюдали, как смертоносный вихрь бьётся в груди олимпиара, не в силах вырваться и причинить вред — ни ему, ни людям вокруг, которых он так легко спас. Тело существа было не биологическим, а каким-то… полевым? Оно меняло фактуру, прозрачность и цвет, наверняка и форму. Что же он за существо, звёздный техно-бог? Технологии такой мощи были доступны минимальному числу цивилизаций по всей громадной галактике, их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Неудивительно, что олимпиары правят тысячами миров, включая малые звездные королевства. Их империя занимала добрую половину десятого сектора.
Мерцание в груди мужчины угасло.
— Владыка Арес Эниалис, — произнесла Романова с благоговением, вставая на одно колено. — Русь приветствует и благодарит тебя.
Князья один за другим склонялись перед пришельцем. Лишь Прозаева и Поэтич стояли неподвижно, и спустя секунду все поняли, что они попросту не могут двинуться. Какая-то незаметная технология полностью сковала их, оставив при этом в сознании.
— Я был призван, чтобы принять твоё отречение, — произнёс Арес, его жесткий и властный голос заставил каждого сжаться. — Но это тактический приём, реальной причиной был зов о помощи.
— Да, владыка, — ангел смиренно кивнула. — Ты спас нас от заговора. Кризис преодолён, Русь может продолжать жить, как жила. Если на то будет твоя воля.
Все затаили дыхание, ожидая его ответа.
— Эта планета не принадлежит мне, — сказал Арес. — Ей управляет моя сестра. Она и решит, что с вами станет, а до тех пор, всё остаётся как есть. Моя задача исполнена, и я ухожу.
Облегчение на лицах князей было настолько очевидным, что Фоксу стало неловко.
Арес обвёл каждого взглядом и остановился на детективе. Внезапно суровый олимпиар нахмурился ещё сильнее, и Одиссей моментально взмок.
— Ты, — сказал Арес. — Я вижу тебя.
Он видел глаз сайн. Что же он сделает, пронеслось в голове Фокса, это может быть конец моего пути. Бог войны стремительно размышлял, и Одиссею казалось, что внутри его тела мечутся нервные потоки плазмы, сплетаясь в борьбе.