Гомеостат портативный полууниверсальный. Предназначается для поддержания и стимулирования приспособительных реакций организма, направленных на устранение или максимальное ограничение действия различных факторов, нарушающих относительное постоянство внутренней среды организма. Максимально эффективен при постоянном ношении, может также использоваться кратковременно для диагностических и лечебных целей. Включается автоматически при замыкании браслета на левом или правом запястье пациента. При соответствии внутренней среды организма генетической норме цвет экрана зеленый. Желтый сектор указывает на степень нарушения внутренней среды. Сплошная желтая засветка экрана свидетельствует о степени нарушения, не совместимой с жизнью. Во всех остальных случаях гомеостат обеспечивает полное восстановление нормы в период от 4 до 6 часов в зависимости от тяжести нарушений. При постоянном ношении гомеостат гарантирует 100-процентную регенерацию тканей организма в случае механических, термических и химических повреждений (если таковые не вызовут одновременного полного разрушения организма вместе с гомеостатом), исключает воздействие на организм любого вида инфекций, токсинов, органических и неорганических ядов, алкалоидов, ионизирующего излучения и т. д. Запрещается: вскрывать гомеостат, подвергать воздействию магнитного поля напряженностью свыше 1 млн. гаусс, нагреву свыше 2000°К, срок действия гомеостата не ограничен. Питание встроенное, в подзарядке не нуждается.
Вот такой прибор. Если бы даже все ранее случившееся меня не убедило в существовании пришельцев и высоком уровне их развития, теперь сомневаться в этом было бы недостойно мыслящего существа. Всякий скептицизм должен иметь предел.
Я надел гомеостат на левую руку, а часы сунул в карман. Придется теперь завести карманные, чтобы не вызывать у окружающих ненужного любопытства. Видел, кстати, в одной комиссионке шикарный золотой «Лонжин» с репетиром. Как биологический объект, защищенный от внешней среды, я могу себе это позволить — за счет экономии на лекарствах.
На зеленом поле экрана высветился обещанный желтый сектор, закрыв зелень процентов на 45. Для своих лет, оказывается, я неплохо сохранился, даже половины ресурса еще не выработал. А теперь, выходит, стану здоровым, как Гагарин перед стартом. И буду таковым неограниченно долго, если не допущу одномоментного полного разрушения. Что это может значить в наших условиях? Прямое попадание шестидюймового снаряда, наверное. Или падение в кратер действующего вулкана. Постараюсь избегать.
Мне стало как-то непривычно весело. Пожалуй, мое пожелание Ирина восприняла всерьез. Тогда и все остальное может иметь место. А еще говорят, что нельзя верить женщинам…
…Я не знал точно, когда меня отсюда вытолкнут, и минут сорок бродил вдоль и поперек поляны, курил, смотрел на небо, где с юга наползала черно-фиолетовая грозовая туча. Не зря день был таким томительно-душным. Внутри была звенящая пустота, но все же я держался. Скорее всего — уже на чистом упрямстве. Потому что физических сил остаться не должно было. Меня даже не волновало, как я вернусь, и вернусь ли.
Все снова произошло неуловимо. Деревья чуть подпрыгнули вверх, листва на них стала желтой, а с некоторых совсем исчезла.
Но машины на поляне не оказалось. Короткий импульс страха, как удар под вздох. Впрочем, это сразу прошло. Поляна та же самая, вот и следы машины и мой окурок в траве. А Ирина? И только сейчас я окончательно понял, что не покушения на свою честь она испугалась, когда я подхватил ее на руки. Скорее всего, мой дурацкий шаг из указанной точки мог что-то нарушить, сбить наводку, допустим, и, оттолкнув меня, сама она могла провалиться черт знает в какое завихрение или дыру во времени.
Третий раз за этот растянувшийся на два десятилетия день, я повторил свой путь в электричке, угнетенный и подавленный. Пришел домой, не раздеваясь, повалился на тахту и сразу отключился…
А Ирина так до сих пор и не появилась. Все мои попытки отыскать ее окончились ничем. Я обошел все квартиры в доме на Переяславке, раз десять ездил на ту поляну, заходил на Столешников. Там тоже ничего, хоть и исчезли три звонка и таблички с фамилиями — квартиру занимает генерал-полковник авиации.
Но надежды я все же не теряю. Не могут, по-моему, ее могущественные друзья допустить, чтобы она так и исчезла в дебрях времен. И она ведь обещала, что мы встретимся.
За окнами падает снег. Медленный декабрьский, московский. Низкое небо почти касается крыш. В нашем мире пока ничего не изменилось. Я перелистал все возможные энциклопедии и справочники. Ни один из тех, кому я отправлял письма, в них не значится.