Культура речи хорошая, да и образование по тем временам солидное - девятилетка, трехгодичное пограничное училище, три года службы замначальника заставы в Средней Азии, год в маневренной группе погранотряда и уже четыре года в спецотряде ГУГБ. Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу».
– За что конкретно?
– Медаль за разгром банды Шермак-хана, орден по совокупности.
– Хорошо. Есть перспективы пополнить набор. Ставлю задачу - подобрать на ваше усмотрение десять бойцов, на которых вполне можете положиться в любой боевой ситуации вашего профиля. Согласны?
Гришин покосился на Заковского. В присутствии нового наркома и незнакомого товарища рангом не ниже, судя по тому, как держится, старший лейтенант чувствовал себя неуютно.
– Отвечайте, что думаете, - кивнул тот.
– Соглашаться или нет - я так не привык. Приказ есть приказ. А узнать, хоть приблизительно, какого рода задание предполагается, хотелось бы. Проще людей подбирать будет.
– Резонно. Детали узнаете в последний момент, а чтобы ориентироваться… Разведывательно-диверсионная работа в прифронтовой и зафронтовой полосе, охрана особо важных объектов, возможны операции по скрытой ликвидации противника. Действовать будем на значительном удалении от базы. Достаточно?
– Так точно. Разрешите выполнять?
– Выполняйте. Завтра примерно в это время я приеду посмотреть на людей. Затем получите дальнейшие указания.
Гришин снова посмотрел на Заковского. Тот кивнул и сделал отпускающий жест. Они вернулись на Лубянку.
– Примите мой совет, Леонид Михайлович, - сказал Шульгин, закуривая, - объявите в органы «сталинский» призыв. Наберите молодежь с третьих-четвертых курсов институтов и техникумов. Укомплектуйте ими все отделы, требующие специалистов. Повыдергивайте стоящих командиров из строевых частей армии и флота, подготовьте из них кадровых армейских особистов, знающих, за кем следить, что считать ошибками, что некомпетентностью, а что и действительно вредительством. Особое внимание сосредоточьте на дураках и провокаторах любого уровня. Тогда, если начнется большая война, а она обязательно начнется, не позднее тридцать девятого, вы, по крайней мере, будете иметь перед собой объективную картину, а не конъюнктурную туфту.
– Не лишено смысла, - согласился Заковский. - А вы по вашей новой должности меня поддержите?
– Это еще кто кого, - улыбнулся Шульгин. - Я сейчас уеду, вернусь ли живым - не знаю. Давайте завтра устроим посиделки с новым наркомом обороны. Постараемся так, чтобы вы с Иосифом Родионовичем стали друзьями или хотя бы единомышленниками…
– Помню, - с мечтательной улыбкой сказал Заковский, - как мы его дивизию ущучили под Пологами в девятнадцатом. Говорят, ускакал на коне охлюпкой[48], и сам босиком, только красные шаровары успел натянуть…
– И об этом вспомните, молодость всегда прекрасна, а старые обиды легко забываются. Да и обид скорее всего не было. Они ж вам тоже потом прилично накидали? Хотя бы и под Екатеринославом…
– Вы прямо Мефистофель какой-то, Григорий Петрович. Я уже с нетерпением жду свидания с коллегой. Безусловно, в вашем присутствии. Вы удивительно умеете людей сводить и с ними сходиться. Как тот раз с Лихаревым в машине… Его я давно знал, вас - совсем ничего, и обстановка была самая пугающая, и вдруг так легко все разрулилось… Без крови и с наилучшими для всех последствиями.
– Характер у меня такой. Легкий. С другим что на царском флоте, что в коридорах власти сложно выжить. Но я вот что скажу - в условиях диктатуры…
Заковский очевидным образом напрягся.
– Пролетариата, я имею в виду, а вы что подумали? Так в условиях означенной диктатуры единственно правильной методикой для ее участников является установление и развитие горизонтальных связей. Уловили ход моей мысли?
– Да, пожалуй, - после тяжелой паузы ответил Заковский.
– Вот на этом и закончим, чтобы не ставить друг друга в сложное положение. У вас гостей обедом кормить принято?
– Да это в секунду.
Заковский нажал коленом кнопку под столом, и тут же появился адъютант.
– Столик, это, накрой в комнате отдыха…
– Есть…
Обычно у крупных начальников в то время имелось под рукой от трех до пяти секретных кнопок: под столом, на столе, внутри письменного прибора и так далее, в меру фантазии. У Шестакова так же было.