Пока они докуривали, в комнату отдыха через секретную дверь проникли подавальщицы, обе не менее чем в сержантских званиях, и сервировали «достархан» в лучшем виде.
Заковский не стал занимать кабинет Ежова, может, из суеверия. Приказал оборудовать для себя совсем другой, на пятом этаже, присоединив к нему два смежных помещения. Получилось даже лучше. Светлее, просторнее и приятный вид из окон.
– Насколько я могу на вас рассчитывать, если по-настоящему? - спросил главный чекист, без всякого удовольствия разжевывая бутерброд с черной икрой.
– Соразмерно, - ответил Шульгин. - Если в нашем положении и в нашем кругу возможна какая-то степень доверия, то я вам ее предлагаю…
Он протянул через стол руку. Заковский ее пожал с явственной надеждой в глазах.
– Давай - на «ты»…
– Конечно, Лева. Я - царский гардемарин, ты - махновский контрразведчик. Согласен, что есть повод договориться?
– Есть, Гриша.
Тут и выпили, глядя друг на друга внимательно. Разумеется, каждый умел уловить в собеседнике даже намек на ложь и криводушие. Кажется, не уловили. Вздохнули облегченно.
Шульгин, словно вспомнив к случаю, спросил небрежно:
– А кто такой капитан Трайчук, знаешь его?
– Подожди… Да, помню. Из отдела Шадрина. Люди говорят - редкая сволочь. На общем фоне…
– Как у Бабеля? Папаша Мендель Крик слыл среди биндюжников грубияном…
– В этом роде. А почему спросил? Пересекались?
– Лично нет, но кое-что слышал. Если его больше нет с нами, горевать не будешь?
– Шлепнули? А кто?
– Пока не готов ответить. Возможно, те, кому он дорогу перешел. Ты лучше выясни, под кем он ходил и чьи приказы до сих пор выполнял. Что ежовец неисправимый - факт, не требующий… А непосредственно кому шестерил? Кстати, Шадрина выпустили? Он наш человек, как мне известно?
– Много тебе известно, - усмехнулся Заковский. - Первым делом выпустили. Хорошо, забить до смерти не успели, но потрудились над ним крепко. Я его прямо оттуда в нашу больницу отправил, а потом, наверное, в Мацесту путевку дадим.
– Вот-вот. Верные кадры надо беречь, затаившихся врагов выкорчевывать со всей пролетарской принципиальностью. А к Шадрину охрану советую приставить. Мало ли что…
На том и сошлись.
Когда назавтра Шульгин явился на базу спецотряда (это все было в центре Москвы, чуть подальше Донского монастыря}, старший лейтенант встретил его в полной готовности.
Сашка кстати, спросил у Заковского, под какой легендой он представлен Гришину.
– Пока мы не согласовали, я сказал - товарищ из Главного штаба. Не уточняя, из какого именно. По званию - комдив. Пойдет?
– Для начала - вполне.
Вошли в огромный зал, где раньше могли давать обеды на двести персон московского купечества, а сейчас занимались физкультурники и спортсмены, судя по запаху и общему беспорядку.
– Так, показывайте мне вашу гвардию, - дружелюбно обратился он к старшему лейтенанту.
Гришин показал. Как и требовалось, десять человек, все не старше двадцати пяти лет, в форме с петлицами от сержанта до лейтенанта, на гимнастерках, как тогда было принято, значки «ГТО». У одного - медаль «За боевые заслуги».
Не те, конечно, мужики, что он отбирал в Стамбуле в отряд Басманова, с печалью подумал Сашка. Те да, были настоящие волки. Да ведь и время другое. Будем работать с тем, что есть.
Сам Шульгин был сегодня одет в полевую армейскую, с черными петлицами без знаков различия форму и мягкие шевровые сапоги.
– Рад познакомиться, товарищи командиры. На данный момент я для вас никто и звать меня никак…
Уловил легкое изумление на лицах.
– Это и есть ваша тренировочная база? Я не понял. Насчет тира как и тому подобного?
– Так точно, товарищ… Тир есть, но в подвале, а спортом мы здесь занимаемся. Разве плохо?
– Пока достаточно. Мои слова вы должны понять следующим образом. Я с каждым из вас немного позанимаюсь, в качестве рядового спарринг-партнера, слышали такой термин? Работать в полную силу, не задумываясь о моих чинах и званиях. Кто мне не подойдет - тот продолжит службу в прежнем режиме. С остальными познакомимся поближе. Ведите, товарищ Гришин.
Спортзал был оборудован совсем неплохо, зря Сашка придирался. Все как положено - шведская стенка, маты, кони и козлы, канаты и кольца, прыжковая яма, помост для занятия штангой и гирями.
– Ну-с, как у нас с рукопашным боем? - расслабленным голосом осведомился Шульгин, расстегивая ремень и снимая гимнастерку. - Кто первый готов показать наглому чужому дядьке, что нельзя недооценивать командиров НКВД? Вводная - я без причины хочу одного из вас ударить по лицу, после чего отмутузить как следует и обезоружить. Вы идете мне навстречу по темному переулку, ничего не подозревая. Желающие - на ковер.