Шульгин неторопливо взвел курок.
– Думаю, картинка получится весьма впечатляющая и на самом деле загадочная - с чего бы это уличный «топтун» забрался сюда и застрелил давно вышедшего в тираж литератора? Неужели из-за стилистических разногласий? Одного не пойму - тебе какая с того польза? Или у нас разногласия не стилистические?
– Мне показалось, что мы прошлый раз расстались союзниками, почти друзьями, и вдруг - пистолет, угрозы… В самом деле что-то неожиданное произошло? - Писатель говорил вполне спокойно, но взгляд маленьких, спрятавшихся под щетинистыми, с сединой бровями, выдал и его, как только что Шульгина.
– Как же, непременно произошло. - Шульгин спрятал «ТТ» в карман, свою роль он сыграл. - Я много думал о том разговоре, особенно очутившись в Испании, Или ты мне не все сказал, или условия игры опять изменились. Не слишком ли быстро?
– На то и Игра. Но лучше бы ты мне доходчивее растолковал, может, вместе быстрее разберемся. Коньяку?
– Давай. Что мне, что тебе он физически не повредит. Вкус посмакуем, убойную силу со стороны оценим…
Писатель потянулся к кухонному шкафчику, достал бутылку «Арарата».
– По-прежнему привержен. Французские мне кажутся пустоватыми. Закусывать «пыжом» будешь?
Знал приятель Сашкины вкусы и сам, как бывший гвардеец, был не чужд. Кружок очищенного от кожуры лимона между двумя ломтиками острого сыра.
– Итак?
Шульгин начал с того, что удивлен несовпадением очерченного Юрием круга предписанных ему возможностей с тем, что выяснилось.
– О таких возможностях астральных переходов ты ничего не говорил. С Валгаллой понятно и почти привычно, а сейчас я учинил то, чего ни Сильвия, ни Антон не умели… Совершенствуюсь на глазах или так надо?
– Забывчив ты стал, Саша… - Юрий наверняка в моменты возлияний отключал гомеостат, чтобы зря не переводить драгоценный продукт, и его с первой (а может, и десятой за сегодняшний вечер) рюмки заметно повело.
– Все они умели, да не все им позволялось. Напряжешь воображение - сообразишь, какие из ваших приключений с чем можно соотнести. И что при этом оставалось за кадром.
– Я и решил: не попросить, потребовать ответа: какова твоя истинная роль, в какие рамки загнали меня, где кончаются мои степени свободы, насколько я могу рассчитывать на помощь и поддержку «светлой» стороны и каким образом меня играет «темная»? Понятно, что разбивка по цветам совершенно условна, но мы уже так привыкли. Антон назвал себя «светлым Даймоном», так и пошло.
Пистолет - это не шутка. Мне, знаешь, последнее время в очередной макет человека выстрелить - раз плюнуть, и все равно, кого конкретно ты представляешь. Я готов допустить, что никого, просто валяешь дурака, пребывая «над схваткой». Рефери, а то и заказчик Игры как таковой.
Что мне прикажешь делать в таком тумане?
Предположим, я тебя сейчас убью в ответ на попытку убить меня весьма подлым способом. Согласен допустить, тебе от этого будет не холодно и не жарко. Ну и что? Ответный ход, пусть внешне и бессмысленный. А там - кто знает. Для чего-то существуешь ты здесь и сейчас? Если жертва будет признана несущественной или приемлемой, я сделаю следующий ход. Скажем, снова внедрюсь в Узел, и великолепно знаю, в какой, а вы - не знаете. Оттранслируй, пожалуйста, Юра, что я в некоторую ярость пришел. Примерно как в Ниневии. Суну гранату внутрь вашего компьютера, и собирайте обломки микросхем по всей Галактике…
– Ты понимаешь, чем это грозит именно тебе и всем твоим друзьям?
– Повторяю - мне наплевать. Раз вы понимаете только сильные ходы, вы их получите. Вдобавок я пришел к выводу, что мое существование в данном, вообще в человеческом облике не является высшей ценностью, ради которой стоит жертвовать принципами. Люди спокон веку погибали в боях по куда меньшим поводам, причем далеко не все верили в возможность посмертного воздаяния. А я для себя - верю! Вот и думайте…
Похоже, слова Шульгина, а особенно вложенная в них убежденность дошли до адресата. Или - адресатов. Крутой, отчаянный блеф, в стиле послевоенной шпаны - тельняшку на себе рвануть, ножиком замахать перед лицом фраера, заорать: «Держите меня, пацаны, счас всех порежу», - оказывается, действует и на фигуры космического уровня. А что? В той мере, что они себя очеловечивают.