Если только самого Валентина тоже не намечено в тираж вывести, а он об этом пока не догадывается… Но это уже из разряда совсем запредельных допущений…
Так и психовал Заковский, колеблясь между депрессией и эйфорией. Кружил по комнатам широкими шагами, на ходу ему лучше думалось. Уставал от перебора вариантов, принимался читать «Королеву Марго», чтобы отвлечься, тут же наталкивался на очередную сцену тогдашних дворцовых интриг, так похожих на нынешние, раздраженно отбрасывал книгу.
Решил было лечь спать, и тут как раз тихо загудел телефон. Специальным звуком. Кандидат в Генеральные комиссары, демонстрируя спокойствие и выдержку, снял трубку лишь после третьего вызова.
– Слушаю…
– Леонид Михайлович, - звенел мембраной голос Лихарева, - боюсь, что нас можно поздравить. Клиент сегодня полдня провел у Хозяина, и с глазу на глаз, и на «малом» Политбюро. Ворошилова сняли, Молотову краем досталось. Грядут, грядут перемены, но дело даже не в этом. Велено вас разыскать и пригласить на Ближнюю, на ужин. Вас и Шестакова. Я тоже рядом побуду. Так что с вас причитается простава, как первому сообщившему… Все понятно? Машину куда высылать?
Заковский помолчал, выравнивая дыхание. Он знал, что означает приглашение на личный ужин.
– Давай на то же место, что последний раз.
– Заметано. Через полчаса будет. Управитесь?
– Не тревожься…
Главная хитрость тайной квартиры Заковского заключалась в том, что размещалась она, что называется, посередине минного поля. Или - в снарядной воронке. Еще точнее - в пресловутом Доме на набережной, где обитали главные объекты нынешнего террора, к подъездам которого уже целый год еженощно подъезжали «эмки» и «воронки» с Лубянки. Жильцы менялись, словно постояльцы привокзальной гостиницы, а некоторые апартаменты так и стояли, как выморочные средневековые замки, путая соседей казенными печатями на дверях. Может, в этом и был определенный замысел - напоминать большим людям о бренности их существования.
Еще в ходе строительства «дома-коммуны» (благо вело его ХОЗУ НКВД) между многочисленными общественными помещениями - рекреационными залами, столовыми, детскими игровыми комнатами, кинолекториями и прачечными - образовалось несколько неприметных блоков, на общих чертежах не обозначенных. Никто, включая главного архитектора, этого не заметил. Да и как иначе? Неужели лауреат Сталинской премии будет с рулеткой проверять совпадение внешних и внутренних объемов или на фасаде в тысячу окон кто-нибудь заметит несколько «лишних»?
Как и положено со времен Древнего Египта, знающие слишком много исполнители, в зависимости от личных качеств, получили достойное вознаграждение и забыли о мелких эпизодах творческой жизни или отправились заниматься инженерной деятельностью в такие места, откуда и сама Москва казалась миражом в пустыне, не то что отдельный дом.
Сделано притом было очень недурственно. Прямо сказать - хорошо. Из своей квартиры Заковский мог выйти особыми коридорами в три разных подъезда, в «Гастроном» на первом этаже, а подземным техническим коридором - в несколько укромных мест кинотеатра «Ударник» и Театра эстрады.
Его же собственный особняк располагался на Малой Якиманке, совсем недалеко, выделенный еще по распоряжению Менжинского. Тот любил своих близких сотрудников и устраивал их быт в меру возможностей. «Если какому-то Горькому-Пешкову можно отдать особняк Рябушинского, то почему моим ребятам нельзя чего-то подобного?» Менжинский, шляхетный поляк, Горького как писателя ни в грош не ставил. Ему куда больше по душе был Марсель Пруст. Или Сенкевич.
Одевшись как положено для встречи с вождем, Заковский вышел к известному месту на Кадашевской набережной. Опять, по погоде, на нем был белый командирский полушубок и шапка со звездочкой, маскирующие комиссарское великолепие и кобуру с маленьким, для высшего комсостава, пистолетом Коровина на ремне гимнастерки. Сталин, остерегаясь заговорщиков, одновременно любил, чтобы все приближенные носили оружие. Не просто разрешал, а даже требовал. Возможно, наследие абрекского прошлого, когда считалось - кто без оружия, тот вообще не мужчина.
Лихарев прислал за ним не свой «Гудзон», а нормальный «ЗИС» из кремлевского гаража. Никакой охраны при нем не было, и самого Валентина тоже, один только шофер в передней каретке. Это еще более успокоило комиссара. Он устроился на просторном заднем сиденье, вынул руку из кармана, где сжимал рукоятку сверхштатного «браунинга», махнул водителю. Поехали, механик, давай!