Это внутреннее борение легко читалось Шульгиным в глубине его глаз. Заковский же просто ничего не понимал в происходящем, но недавний страх к нему вернулся в полном объеме. О нем-то слово сказано, и вот-вот последует ответ. Только какой? Очень опасные речи взялся произносить Григорий. Однако раз говорит, значит, знает, что можно. Или - просто закусил удила…
Все ж таки очень сильная личность товарищ Сталин, как ни суди, думал Сашка. Ломать об колено трудно. Но - не Держатель. Даже не кандидат. Почему и поддался. Пожалуй, впредь с ним проблем не возникнет. Нужно только постоянно поддерживать у пациента должный баланс комплексов - величия и некоторой неполноценности, то есть потребности постоянно иметь рядом верного визиря, который и восхищаться будет мудростью вождя, и в любой момент деликатно примет на себя бремя трудного и неоднозначного решения.
Если со Сталиным так, то Заковский - вообще не фигура.
А Хозяин обратился как раз к Заковскому, это позволяло ему вновь взять инициативу в свои руки, ощутить себя в привычной роли. Словно бы и не знал наизусть биографию второго человека в своем главном ведомстве. Начал расспрашивать о совсем уже давних временах, о том, встречался ли он с Троцким во время поездок того по фронтам, как его принимал Дзержинский после возвращения от Махно, действительно ли Менжинский совсем не занимался делами разведки и контрразведки, а только лежал у себя на диване с сердечными приступами, а в промежутках пьянствовал.
– Я в то время к вашим делам отношения не имел, вот и интересно, где правда, где легенды…
Заковский был предельно осторожен в ответах. И уклоняться от истины нельзя, и всю правду говорить опасно, потому что неизвестно, каково личное отношение Сталина к тому или иному историческому, но допускающему многозначную трактовку факту. На этом столько людей прокололось, вплоть до высшей меры. Человек, бывало, ни сном ни духом не ведал, цитируя какой-нибудь документ ЦК или Политбюро, что тот хоть и был принят, но большинством в один голос, причем «за» голосовал Троцкий или Зиновьев, а Сталин - против. Ну и пожалте на Особое совещание под литерами «КРТТД»[28].
Вот и лавировал Леонид Михайлович, стараясь держаться в безопасном фарватере, демонстрируя компетентность в вопросах, за которые отвечал лично, одновременно уклоняясь от политических оценок и выявления собственной позиции там, где чувствовал
скрытые подводные камни. Один только раз не сдержался, когда речь зашла о позиции Ежова в отношении кадров загранразведки. Слишком уж наболело, да и лишний раз лягнуть опального начальника показалось невредным.
– Он ведь человек совершенно необразованный, о географии и то имеет самые смутные представления, не говоря о прочем, а тут люди, языки знающие, помногу лет за границей живущие, под самыми разными легендами работающие. На Западе, естественно, не коммунистической пропагандой занимаются, чаще - совсем наоборот, чем свои позиции укрепляют, решают поставленные задачи. А он их всех скопом врагами народа пишет… В половине важнейших держав резидентов не осталось, а с теми, кого на замену посылают, агентура работать не хочет. Агенты - они ведь существа нежные, капризные, к ним с лаской нужно и с деньгами, само собой. За голую идею один из десятка согласен работать, так такие идейные в большинстве у своих контрразведок давно на примете…
Шульгин во время этого страстного монолога, для него неожиданного, обеспечивал «несущую частоту», чтобы слова Заковского достигли нужных участков сталинского мозга и вошли в резонанс с его собственными мыслями и ощущениями.
Иосиф Виссарионович, следует отметить, был удобным объектом для внушения, что может показаться странным. Казалось бы, все наоборот - почти нечеловеческая воля, убежденность в собственной непогрешимости, имморализм[29], что ему чужое мнение? Однако на самом деле все сложнее. Все зависит от способа подачи информации или эмоции. Если он выбран верно и внушение направлено в обход «фильтров» и «сторожевых пунктов», оно достигает цели и внедряется гораздо быстрее и надежнее, чем у индивидуума «средних способностей».
– Это вы правильно подметили, товарищ Заковский, - помолчав, сказал Сталин. - Я имею представление об агентурной работе. Если мы доверим вам пост наркома, вы сможете восстановить положение и даже значительно активизировать деятельность разведки?
– Будет трудно, товарищ Сталин. Потребуются особые усилия, возможно - чрезвычайные решения…