Шульгину пришлось потратить целую ночь на воплощение своего замысла. Сначала он проверил, не обманул ли его «писатель». Не обманул. Из квартиры Шестакова, которую он начал заново обживать, переход на Валгаллу удался почти так же легко, как в свое время из Замка Антона получалось проникать в избранную точку Земли или с Земли - в Замок и даже Гиперсеть. Заодно всплыла в памяти методика, с помощью которой он разыскал Новикова и девушек в Австралии совсем другой реальности. Действительно, без всякой аппаратуры, исключительно усилием сосредоточенной воли Сашка шагнул прямо на веранду терема. Словно из комнаты в комнату перешел.
Это его обрадовало, еще точнее - наполнило чувством если не всемогущества, то прочности своего положения. А что тело чужое - невелика беда. Сколько уже раз он менял собственную внешность с помощью грима и иных приемов, ему всегда это нравилось. Совершенно особенное чувство испытываешь, когда не на сцене перевоплощаешься, а ходишь по улицам города в чужом облике. Казалось бы, все равно тебя никто не знает, и нет прохожим до твоего вида никакого дела, но… Тем более приятно было, когда не узнавали и хорошо знакомые люди, друзья, а в особенности - враги.
Покормив собак (только ради этого стоило вернуться), растопив камин, он подумал, что надо бы устроить нечто вроде шахматных часов, здесь и «дома», чтобы точно фиксировать свое локальное время в каждой точке. Если удастся добиться четкой координации, тогда можно будет, как и Лихареву, уходить из служебного кабинета на любой срок на Валгаллу, с нее в желаемое место Земли и тем же путем обратно. Плюс-минус десять минут. Тогда он станет на самом деле почти всемогущим. Если при этом Лихарева получится «в строй поставить», за ним и Сильвию, тогда мы от души повеселимся, ребята и девчата!
Для чего он и явился сюда поздним вечером, чтобы на всякий случай располагать резервом времени. Если даже оно вдруг пойдет «час в час» - к утру успеет.
…В Москве заканчивался январь, морозный и метельный, Россия пребывала в очередной фазе «малого ледникового периода», который продлится до конца пятидесятых годов, а на Валгалле не поймешь, какой сезон. Вроде как ранняя весна. То пронзительная ясность дня с бледно-голубым небом и порывами ледяного ветра с севера, то накатывают с юга многослойные, невиданной на Земле конфигурации тучи, проливающиеся летними по интенсивности, но холодными ливнями, переходящими в обложной моросящий дождь. А что еще нужно, чтобы испытывать ощущение настоящего уюта?
Сашка притащил со двора несколько охапок должного размера поленьев, не буковых, к сожалению, но из местного аналога кедра, вполне подходящих для долгого, неторопливого горения в камине и с приличной теплотворностью.
Переоделся в «олимпийский» шерстяной тренировочный костюм, разложил на столе курительные принадлежности и включил компьютер. Тщательно подбирая слова, дабы не допустить «прокола», смыслового и психологического, начал составлять письмо от самого себя Шестакову. Как если бы вздумал, уходя, снабдить своего «реципиента» подлинным знанием обо всем, с ними случившимся, дать советы и рекомендации на предстоящую жизнь и одновременно гарантировать безопасность, если Лихарев или кто-нибудь еще вздумает избавиться от нежелательного свидетеля.
Писать собственным, восьмидесятых годов, стилем было нетрудно, только все время нужно соображать, какие фразы и факты подходят к теме, а какие могут оказаться и лишними. Для общего замысла.
Зачин, конечно, сделаем стандартный.
«Григорий Петрович, я должен перед тобой извиниться за то, что по не зависящим от меня обстоятельствам так грубо вмешался в твою жизнь. Однако в свое оправдание скажу - вряд ли, сидя в тюрьме, ты чувствовал бы себя лучше, чем сейчас. Я всего неделю немного поруководил тобой, при этом пробудив твои лучшие качества. Ну, ты помнишь. И сейчас, надеюсь, твое положение укрепилось. У тебя появились новые Друзья: Лихарев, Буданцев, может быть, Иосиф Виссарионович. Но это, как говорится, преамбула. Суть в следующем. Считая себя ответственным за нашу, хочешь не хочешь, общую судьбу, как я это понимаю, должен сообщить тебе…
И дальше на четырех страницах изложил, применительно к образу мыслей Шестакова, кем на самом деле является Валентин, какова его роль на Земле вообще и в окружении Сталина в частности, что такое квартира на Столешниковом, какими техническими возможностями обладает и как Григорий может ими воспользоваться даже помимо Лихарева. Что именно случилось в ту ночь, когда нарком разоружил и взял в плен резидента, о чем они говорили на самом деле, и как потом Шульгин «ушел», прихватив с собой большую часть их общей памяти, и чем она была заменена. В завершение добавил несколько практических советов, в том числе подсказал, где взять необходимые денежные средства, не прибегая больше к столь сомнительным акциям, как хищение казенных, а также формулу (или заклинание), якобы способную активизировать собственное подсознание.