Подходы и проблематика новой культурной истории как истории представлений проявились в самых разных сферах современного исторического знания. Позволю себе остановиться несколько подробнее на конкретном материале гендерной истории, само формирование которой было связано с рассмотренными выше общими процессами, а последующие изменения отличались, на мой взгляд, еще большей интенсивностью. Собственно сама "титульная" концепция гендера ("пола-рода"), альтернативная понятию биологически детерминированного пола-секса, появилась в истории женщин и стала ключевой категорией анализа в выделившейся из нее гендерной истории в 80-е годы ^, Согласно гендерно.й теории, отношения полов и соответствующие модели поведения не задаются напрямую природой, а являются культурно обусловленными, они "конструируются" обществом, предписываются институтами социального контроля и культурными традициями ^. Большинство сторонников гендерного подхода ставило перед собой задачу исследовать функционирование и репродуцирование различий и иерархии полов на основе их комплексной социокультурной детерминации. Вскоре, однако, базовая концепция гендерной истории была наполнена более емким содержанием. В обновленном виде она была введена в научный оборот известным американским историком Джоан Скотт и представлена в единстве четырех неразрывно взаимосвязанных и принципиально несводимых друг к другу компонентов: во-первых, наличествующих культурных символов, способных вызывать множественные противоречивые образы, которые можно было бы назвать гендерными репрезентациями; во-вторых, сложившегося
Л /7. Репина. Новая Культурная и интеллектуальная история 33
в религиозных, правовых, политических, педагогических и научных учениях комплекса нормативных утверждений, которые определяют спектр возможных интерпретаций этих символов; в-третьих, социальных институтов (семья, рынок труда, система образования, государственное устройство и др.), осуществляющих гендерно-дифференцированную политику ограничения и контроля; и наконец, в-четвертых, самоидентификации индивида. Таким образом, был предложен вариант теоретического решения проблемы взаимосвязи индивидуального и коллективного опыта.
В последние годы все более видную роль в исследованиях по истории женщин играют представители, вернее - представительницы "новой интеллектуальной истории", которым удалось в частности предложить свои оригинальные интерпретации развернувшейся в Европе XVI-XVII веков международной литературной и религиозной полемике о характере женщин. В результате существенно обогатилась сложившаяся в историографии одноцветная картина нормативных предписаний и расхожих представлений о женщинах, в которых обычно фиксировался сугубо мужской взгляд на этот предмет и, несмотря на наличие некоторых внутренних противоречий, рисовались в целом негативные стереотипы восприятия, а также навязываемые социумом модели женского поведения, жестко ограничивавшие свободу выражения. Работы "новых интеллектуальных историков", продемонстрировавшие активность женщин в общественном дискурсе, дали старт новой дискуссии - о возникновении идеологии феминизма или ее элементов в XVII в. ^
Так, например, авторы книги "Половина человечества" К. Хендерсон и Б. Макманус провели обстоятельный анализ литературного и социального контекстов "памфлетной войны" по поводу женских качеств, которая выявила диалогическое сосуществование противоположных комплексов представлений о женщинах в Англии эпохи Возрождения, и пришли к заключению, что "хотя защитницы женщин и не требовали реформ, которые могли бы улучшить их социально-политическое положение, они помогли заложить основание для более активного феминизма, воспитывая в женщинах уверенность в своих интеллектуальных и нравственных достоинствах" ". "Феминисты" начала Нового времени доказывали несостоятельность бытовавших в общественном сознании негативных женских стереотипов, которыми оперировали их противники, пытались разрушить образы "коварной соблазнительницы", "сварливой мегеры" и "расточительницы", приводя многочисленные примеры добродетельных женщин и создавая столь же стереотипные образы обманутой невинности, покорной жены, благочестивой матроны.
С точки зрения более общих проблем "новой культурной истории" привлекает внимание предложенное авторами книги объяснение особой остроты и общественной значимости ренессансных дискуссий вокруг представлений, имевших глубокие текстуальные "корни" и вовсе не отличавшихся для того времени своей новизной, В этом плане вполне обоснованно предполагается существование взаимосвязи между актуализаци
2 Зак. 125
34 Hcropuk в nouckax метода
ей присутствовавших в культуре негативных женских стереотипов, с одной стороны, и коллективным психологическим переживанием чрезвычайных событий и крупных структурных сдвигов переходной эпохи, включая перестройку в системе ценностей, - с другой. В этих условиях негативные женские образы подпитывались не "объективно зафиксированным" массовым поведением женщин, а вполне субъективными неосознанными или полуосознанными страхами мужчин - опасениями в отношении своей сексуальности (поздние браки - стереотип соблазнительницы), в отношении возможных покушений на свое главенствующее положение в семье (образ агрессивной склочницы), страх перед разорением в услових экономической нестабильности (жупел женской расточительности).
История гендерных представлений постоянно сталкивается с серьезными эпистемологическими проблемами, связанными со специфическими свойствами литературных памятников. Поиски их решения ведутся, как правило, с учетом постмодернистских перспектив, в довольно узком альтернативном пространстве. Большинство все же предпочитает, неизменно подчеркивая условность всех литературных жанров, искать "золотую середину" между "чисто литературным" и социально-интеллектуальным подходами. Считается одинаково непродуктивным как отрицать всякую связь между условными художественными образами и женщинами "во плоти", так и видеть в литературных произведениях прямое отражение реальных отношений между полами и массовых представлений о женщинах. В качестве компромисса между этими двумя крайностями механизм взаимодействия литературы и жизни понимается следующим образом: имея очень слабые социальные корни, литературные персонажи, создаваемые творческим воображением автора, которое подпитывалось культурной традицией, могли играть активную роль в формировании общественных взглядов и оказывать определенное влияние на поведение современников и даже представителей последующих поколений ^.