Затем слышались нетерпеливые вздохи, на которые я отвечал:
— Будьте спокойны, Франция придет на помощь, вот увидите!
Мое пребывание в Венеции явилось скрытым праздником, устроенным в большей степени другу Гарибальди, нежели поэту.
По прошествии пяти дней я уехал.
На обратном пути я остановился в Вероне, средневековом городе, прославленном двумя самыми великими поэтами, когда-либо существовавшими на свете, Данте и Шекспиром; в Вероне, родном городе Кане Гранде делла Скала и Джульетты и Ромео. Верона слыла гибеллинским городом, однако в двух случаях она внесла свою долю оппозиционных настроений в дело единения итальянского народа.
Вот первый случай.
В театре Вероны выступала танцовщица, чрезвычайно хорошо принятая публикой и, как это заведено у итальянцев, всегда танцевавшая под ливнем цветом. И вот однажды вечером, в тот момент, когда благоухающая лавина прекратилась и солисты второго состава, статисты и театральные рабочие уже закончили убирать сцену, на нее упал одинокий трехцветный букет — зелено-красно-белый, то есть цветов итальянского флага.
То ли танцовщица была ближе к гвельфам, нежели к гибеллинам, то ли она была восприимчивее к отдельным подношениям, нежели к коллективной дани, так или иначе, она остановилась посреди танцевального па, поклонилась в знак благодарности и поцеловала букет.
Весь театральный зал разразился продолжительными аплодисментами, ясно дававшими знать, что они относятся в большей степени к побуждению, чем к самому поступку.
На другой день танцовщицу вызвали во дворец губернатора.
Она попыталась вновь обрести хоть ненадолго все, что было утрачено ею от простодушия, присущего ее юному возрасту, и придать своему лицу выражение природной наивности, после чего явилась к губернатору, как если бы совершенно не догадывалась о причине, по которой ее вызвали.
Губернатор, после долгого вступления и всяческих словесных уловок, заявил ей, что накануне она ни много ни мало совершила тяжкое государственное преступление, остановившись во время танцевального па, поклонившись публике и поцеловав букет.
— Но позвольте, господин губернатор, — невинным тоном произнесла танцовщица, — вчера я сделала лишь то, что делаю почти каждый вечер; к тому же в танцевальной школе наш преподаватель, питая надежду на будущие успехи своих учениц, все время заставлял нас повторять букетное па.
— Так вот, прелестное дитя, — ответствовал губернатор, — хорошо бы вам постараться забыть на все время, пока вы будете в Вероне, о букетном па и помнить лишь о всех прочих.
— Однако, господин губернатор, — промолвила танцовщица, — если мне снова бросят букеты…
— Ну что ж, в этом случае, вместо того чтобы прерывать танец, кланяться публике и целовать эти цветы, вам следует растоптать их ногами, поняли?
— Да, господин губернатор, поняла; но почему я должна так поступать?
— Потому, что те, кто бросает вам эти букеты, являются врагами правительства. Так покажите, что вы не из числа их приспешниц, презрев их подарки.
— Синьор губернатор, — ответила танцовщица, — ваши наставления суть приказы, и ваши приказы будут исполнены.
И, самым прелестным образом поклонившись губернатору, она удалилась.
На другой день она снова танцевала в театре.
Не стоит и говорить, что ее выход на сцену был встречен громом аплодисментов. О ее визите к губернатору, равно как и о причине этого визита, все знали, и потому на нее обрушился целый дождь букетов, причем около десятка среди них были трехцветными.
Однако она даже не взглянула на эти трехцветные букеты, статисты подобрали их и бросили в уголок. Губернатор, который присутствовал на представлении, чтобы видеть, как исполняются его наказы, одобрительно кивнул.
Спустя несколько минут, в самый разгар танца, к ее ногам упал букет желтых цветов, перевязанный черной лентой.
Желтый и черный — это цвета австрийского флага.
И тут вдруг танцовщица словно вспомнила о наказе губернатора. В один прыжок она бросилась на букет, стала топтать его, ногами раскидывая по сцене истерзанные цветы, пока от них ничего не осталось, затем подняла ленту и швырнула ее далеко в сторону — и все это под такие оглушительные аплодисменты, что театр, казалось, готов был вот-вот рухнуть.
На другой день она пыталась объяснить, что, топча ногами букет, всего лишь следовала указаниям губернатора, но все было напрасно, и ей пришлось покинуть город.