«Меценаты» хунты
В ночь на 21 апреля 1967 года в Греции произошел государственный переворот. К власти пришла военная хунта. Но, несмотря на первоначальный успех путчистов, положение их на политической арене в течение ближайших недель и месяцев оставалось крайне неустойчивым. Социальная база диктатуры «черных полковников» оказалась чрезвычайно узкой. Их безусловно отвергали левые и центр, с ними не захотели сотрудничать и правые политические деятели из партии ЭРЭ, которая в момент переворота находилась у власти. Даже Королевский двор, всегда бывший средоточием реакционных сил, не счел возможным освятить авторитетом трона действия хунты. В этой сложной для «черных полковников» обстановке, когда вокруг них создался очевидный общественно-политический вакуум, их публично и весьма весомо поддержал крупный греческий капитал и в первую очередь Онассис, Ниархос, Паппас и К°. «Греческие миллиардеры-судовладельцы и военные правители страны, — свидетельствует гамбургский журнал «Шпигель», — сразу же стали сообщниками, вступив в союз во имя максимальной выгоды».
Контуры этого союза наметились задолго до переворота. Именно крупный греческий капитал был особенно обеспокоен заметным ростом влияния левых сил, тенденцией к демократизации. С точки зрения онассисов, ни королевский двор, ни традиционные правые политические группировки не смогли изменить «нежелательный» ход событий. Приближавшиеся парламентские выборы, по всеобщему убеждению, должны были принести победу левым и центру. Правительство «твердой руки» в виде открытой военной диктатуры казалось единственным спасением.
Мы только что упомянули о Ставросе Ниархосе. Вернемся к этому имени. А попутно вспомним историю с незаконной покупкой американских судов. В этой афере Онассису пришлось разделить лавры с другим весьма известным пиратом наживы — Ставросом Спиросом Ниархосом. С той поры судьбы двух дельцов-авантюристов причудливым образом переплелись.
Случилось так, что после войны оба хищника стали близкими родственниками. Через год после того, как Онассис женился на Тине Ливанос, Ниархос, словно не желая отставать от Ари, стал мужем Евгении — старшей сестры Тины Онассис. Ему, как и Онассису, супруга принесла неплохое приданое из капиталов негоцианта и судовладельца Ставроса Ливаноса.
По греческим (да и не только по греческим) обычаям мужчины, которые женятся на родных сестрах, считаются чуть ли не братьями. Но в сфере бизнеса руководствуются не общепринятыми законами и обычаями: там правят законы джунглей. Соперничество породнившихся миллионеров приняло прямо-таки неистовый характер. По этому поводу в западной печати сложена изрядная доля небылиц. Схватку двух капиталистических акул представляют как единоборство «гениев» делового мира, которые, мол, соревнуясь, двигают прогресс мирового судостроения. Лондонская газета «Обсервер», посвятившая однажды несколько страниц прославлению «талантов» Ниархоса и Онассиса, разразилась такой сентенцией: «…Онассис и Ниархос могли бы пойти далеко как партнеры. Но все же не так далеко как соперники». Имелось в виду, что именно соперничество двух капиталистических хищников побуждало каждого из них «выкладываться» до конца, что в конечном итоге якобы оборачивалось благом чуть ли не для всего человечества.
Между тем даже при самом богатом воображении невозможно усмотреть в деятельности обоих «романтиков моря» (Ниархос тоже числит себя в «романтических» натурах и при всяком удобном случае поясняет, что его родословная якобы восходит к знаменитому флотоводцу Александра Македонского, носившему такую же фамилию) ни грана тех высоких чувств и помыслов, которые видятся продажным борзописцам. Неуемная жажда наживы, борьба двух капиталов за преимущественное право обогащаться — вот тот «вечный двигатель», который приводит в действие механизм лихорадочной спекулятивной деятельности обоих дельцов.
А в их усилиях перещеголять друг друга по части демонстрации своих богатств и финансового могущества отчетливо проявляется тщеславие заурядных купчиков: «Знай, мол, наших!»
И тот и другой приобретают роскошные резиденции в разных частях света, перекупая их у других им подобных крезов или у царственных особ. Потом им становится мало и этого. Ниархос первым, по примеру мифического графа Монте-Кристо, становится владельцем острова Спетсопула в Эгейском море. Рассказывают, что его соперника Онассиса больше всего потряс тогда невинный вопрос шестилетней дочери Кристины: «Папа, почему ты не покупаешь остров, как дядя Ставрос?» Как видим, в семьях мультимиллионеров существуют свои «детские вопросы».