В разгар чаепития на пороге появился улыбающийся Клейн в сопровождении нескольких товарищей с мешками.
— Всё, братцы. 4-й пункт подписан. Нам отвалили 100 миллионов, вот они. Выдали 500 сабель, 300 седел, — заявил Клейн. — Так что живём!
Поднялся радостный шум и Щусь предложил:
— Ради такой новости стоит и по чарке. А? Батько?
— Может, и стоит. Но это что же получается, выходит, Мартынов провокатор. Лёва?
— Утром выясним, Нестор Иванович, что это за птичка.
Галина принесла четверть самогону, разливал по чаркам Зиньковский.
— Ну за что пьём? — поднял Лёва свою чарку.
— Как за что? За нашу Вольную Советскую Территорию. Дожали-таки большаков.
— А куда им было деться? Без нас бы они с Врангелем не справились.
— Жаль Володин не дожил до торжества.
— Сам виноват. Рано выступил, Кутепов на него весь корпус обрушил, а самого расстрелял в Мелитополе. Мы всего на сутки опоздали, а то б спасли Володина.
— Лёва, наливай по второй. Помянем не доживших.
Но по второй выпить не пришлось, в избе появился встревоженный Дерменжи:
— Мы только что перехватили телеграмму Фрунзе Южному фронту.
— Давай её сюда.
Махно взял телеграмму и, клонясь к свету лампы, висевшей над столом, начал читать вмиг притихшему застолью:
— Приказ армиям Южного Фронта. 1 час 35 минут 26 ноября 1920 года. Требования РВС Южфронта, предъявленные 23 ноября командующему Повстанческой Армии Махно, о расформировании партизанских отрядов, производящих бесчинства, им не выполнены. Вместо этого Махно открыто выступил против Советской власти и Красной Армии...
— Он что там спятил? — не выдержал Белаш. — Что он там брешет?
— Погоди, Витя, — осадил его Нестор и продолжал: — ...объявив мобилизацию в районе Гуляйполя и начав враждебные действия нападением на отдельные отряды Красной Армии. Ввиду изложенного приказываю: 1) Войскам фронта считать Махно и все его отряды врагами Советской республики и революции. 2) Командирам всех частей Красной Армии, имеющих соприкосновение с махновскими отрядами, таковые разоружать, оказывающих сопротивление уничтожать. Командующий армиями Южного фронта Фрунзе.
Закончив чтение, Нестор обвёл всех своих сторонников хмурым взглядом, встретился глазами с Дерменжи.
— Твой перехватчики часом ничего не напутали?
— Нет, я сам её принимал.
— Лёва, а теперь что думаешь насчёт Мартынова? Уж не для «соприкносновения» ли он послан?
— Чёрт их разберёт. Какая-то каша. Клейну дают для нас 100 миллионов, сабли, сёдла — и тут же этот приказ.
— Миллионы и сёдла для усыпления нашей бдительности. И только.
— А что я говорил? — неожиданно молвил Василевский. — Разбили Врангеля — конец союзу. Нам-то что. Вот каково сейчас Каретнику.
— Каретник прорвётся, не мальчик, — уверенно сказал Махно. — Вот нам с тремя сотнями кисло будет.
— Надо отзывать полк Савонова из Пологов, — сказал Балаш, — и Клерфмана из Малой Токмачки.
— Давай действуй, Виктор. Лёва, ты выяснил, кто нас окружает?
— На станции Гуляйполе Петроградская бригада курсантов. С Пологов — 42-я дивизия, с Фёдоровки — Богачарская бригада, с Покровки — Интернациональная кавбригада.
— Выходит, обложили нас?
— Выходит, — согласился Зиньковский.
С рассветом загремела канонада со стороны Пологов, и из Гуляйполя поскакали курьеры к Малой Токмачке отзывать полк Клерфмана. Полк уже был окружён превосходящими силами противника и капитулировал, но сам Клерфман, возглавив конную группу в 300 сабель, пробился и прискакал в Гуляйполе.
— Ну что там? — спросил его Махно.
— Даже пленных ставят под пулемёты, сволочи.
— Это приказ главкомюжа Фрунзе. Формируйте со Щусем конную группу хотя бы в тысячу сабель. Будем прорывать кольцо. Оставаться здесь нам нельзя, артиллерией развалят и сожгут село, а нас перебьют. Выход один — прорыв. А там соединимся с корпусом Каретникова и ещё поглядим, кто переважит.
Растревоженным ульем загудело, засуетилось Гуляйполе, носились тачанки, скакали взад-вперёд верховые, у склада Серёгин выдавал сабли и новенькие сёдла, только что привезённые из Харькова Клейном. Срочно формировались эскадроны, в основном уже из опытных бойцов. Пехотинцы набивали подсумки и карманы патронами.
А канонада гремела уже почти со всех сторон, красные сжимали кольцо. Застава со стороны Полог уже вела бой, поливая цепи 42-й дивизии из пулемётов.
В штабе Махно сам ставил задачу на прорыв:
— ... Красные полагают, что мы рванём навстречу нашему Крымскому корпусу, и именно с этой стороны удваивают-утраивают свои силы, но мы ударим туда, где нас менее всего ждут, на северо-восток, на Успеновку. Здесь 18 вёрст, и на конях и тачанках мы их мигом покроем и свалимся совсем неожиданно. А чтобы уж совсем сбить с толку красную кавбригаду, мы пустим в авангарде эскадрон Мартынова.