— Ищи их сейчас.
— А что искать. У Белаша есть список. Верно, Виктор?
— Есть, — признался Белаш.
— Ну вот.
— А зачем нам идти в Александровск. Окопаемся здесь, встретим тут у дома казаков.
— Э-э, нет, если они до нас вооружёнными дойдут, от нас пух и перья посыплются. Они ж фронтовики. А мы? Александровцы правы — казаков надо встречать перед Кичкасским мостом, там можно и пушки поставить.
Почти сутки продолжались дебаты в Совете, но всё же под конец согласились все: казаков с вооружением на Левобережье пускать нельзя, надо срочно формировать отряд и под командой товарища Махно вести в помощь александровцам.
— Товарищи, — взмолился Махно. — Я человек не военный, в армии и дня не служил. Выберите из бывших фронтовиков кого.
— Вот те раз. А мы на тебя так надеялись. Кого ж ты сам предложишь нам, Нестор Иванович?
— Да хошь бы моего брата Саву, он японскую прошёл, пороха понюхал.
— Ладно, — согласился Серёгин и, окинув взором осоловевших от бессонной ночи делегатов, спросил: — Кто за то, чтоб отрядом командовал Савелий Иванович Махно? Так. Кажется единогласно.
— Но пущай рядом будет Нестор Иванович, — крикнули из зала.
— Ладно. Буду, — согласился Нестор. — Я отвечаю за связь с Гуляйполем и ревкомом.
Прибытию гуляйпольцев особенно радовался военком Богданов:
— Вы молодцы, что так скоро откликнулись. Надо надёжно оседлать Кичкасский мост. Мы уже установили пушки, пулемёты. Только, пожалуйста, постарайтесь миром сговориться. На той стороне едва не впритык восемнадцать эшелонов с казаками. Была б им возможность развернуться, они бы нас мигом раздавили.
— Постараемся, — хмурился Савелий Махно. — Им, чай, война тоже обрыдла.
— Нажимайте на рядовых, они всё поймут, — советовал Нестор. — Ну а с офицерами не церемоньтесь.
Перед отправкой на позицию Сава пенял Нестору:
— Моё воинство токо на вид страшное. В пулемётных лентах красуются, кинжалами, гранатами увешаны, а начнись бой — разбегутся как тараканы.
— А тебе что военком сказал: боя надо избежать. Начнёте драку, они вас мигом в Днепр спихнут. Не столько грозитесь, сколько уговаривайте. Рядовые казаки те же крестьяне, что и вы, у них война тоже в печёнках сидит.
Проводив гуляйпольцев на позицию, Нестор явился в ревком и первым делом поинтересовался:
— Как у вас тюрьма?
— Ты что имеешь в виду? — нахмурился председатель Лепик.
— Разгрузили или нет? Вот что я имею.
— Нам, брат, не до тюрьмы. С той стороны казаки нависли, от Киева гайдамаки ползут. Военком Богданов мечется, не знает где и кем дыры затыкать.
— Ты, товарищ, наверно, не сидел в ней, — разозлился Махно, повышая голос. — А я десять лет гнил. Из них почти два года, вот, в Александровской, в вашей.
— Она не моя, — огрызнулся Лепик.
— Ах, не твоя, — не успокаивался Нестор. — Значит, моя? Так? Раз я сидел, значит, моя. Да?
— Товарищ Махно, — вмешался эсер Миргородский. — Успокойся. Своих товарищей мы сразу оттуда выхватили, там осталась одна шушера да ещё Богданов кой-кого из буржуев нахватал.
— Так, давай, товарищ Махно, мы выдадим тебе мандат председателя следственной комиссии, вот и разгружай тюрьму, если сможешь.
— Смогу, — сверкнул глазами Махно. — Выписывай мандат.
К тюрьме они ехали в пролётке вместе с Миргородским, тот посвящал Махно в обстановку:
— В Александровске сейчас власть большевиков и левоэсеровского блока. Центральная Рада шлёт на нас гайдамаков, красногвардейцы дерутся с ними, а тут ещё и казаки. С севера наши идут на Киев под командованием Антонова-Овсеенко. Для Рады это страшней немцев, и Грушевский ведёт с австро-венграми переговоры о союзе. Ему край как хочется оторвать Украину от России, он готов из-за этого вступить в союз с самим чёртом.
— А говорят, был революционер, в Сибири ссылку отбывал.
— Был. А теперь вот премьер-министр Рады, отъявленный шовинист.
В кабинете начальника тюрьмы Савина Миргородский представил Махно:
— Вот, Иван Терентьевич, товарищ Махно — председатель следственной комиссии, назначен ревкомом, ему поручено разгрузить тюрьму.
— Господи, наконец-то вспомнили о нас, — взмолился Савин. — А то Керенский сажал, Рада сажала, а теперь большевики, а у меня ж тюрьма не резиновая.
— В двадцать первой сколько сейчас? — спросил Махно.
— Секундочку, — Савин заглянул в бумаги. — Двадцать две души.
— Мы там в восьмером сидели, — проворчал Нестор. — Список есть?
-— Есть, а как же. Вот, — тюремщик протянул лист. — Простите, как я понял, вы тоже тут сиде... бывали?