— Умница.
Иногда чмокал в щёчку, не стесняясь присутствующих. Впрочем, адъютанты и все штабные относились к этому вполне лояльно: жена батькина. А то, что не венчана, кому какое дело.
Разведка у Махно была поставлена на широкую ногу и даже не его стараниями. Все мирные крестьяне, а особенно женщины, считали своим долгом сообщать батьке, где стоят немцы, куда двинулись, сколько у них пушек, сколько солдат, коней, где «ховаются гетманцы».
Именно это помогало Махно избегать встреч с большими силами врага и захватывать врасплох малые подразделения.
А однажды Тина сообщила:
— Нестор, в Гуляйполе только караул остался.
— А полк?
— На Орехов двинулся.
— Что они там потеряли?
— Кто-то им сказал, что там Махно.
— Эге, орлы, даёшь Гуляйполе, — весело сообщил Нестор своим командирам. — Аллюр три креста. Марченко с конницей вперёд, мы следом.
И запылили тачанки, и перекликались меж собой весело бойцы:
— Даёшь Махноград!
За несколько дней до этого Махно отпустил в Гуляйполе Тютюника повидать старуху-мать и заодно разведать обстановку.
В Гуляйполе Марченко во главе конницы влетел почти без единого выстрела. Постовые на въезде быстро сориентировались и закричали едва не хором:
— Ми стреляй нихт!
А когда появились тачанки, по улицам уже бежали мальчишки, вопя от восторга:
— Наши-и-и-и... Ур-ра-а-а, наши-и-и!
На крыльце дома, где размещался штаб, стоял Марченко. Он, видимо, ждал Махно, чтобы ему доложить. Но на лице его Нестор не увидел радости.
— Что случилось, Алёша?
— Тютюник... там на площади... Повешен.
— Пантелей?
— Да, да, — кусая губы, отвечал Марченко. — Это он отправил немцев на Орехов, чтобы от нас отвести.
Махно засопел, хмурясь, и спросил:
— Караул взял?
— Да. Все сдались.
— Расстрелять.
— Батько? Нестор Иванович, ты что? Я им жизнь обещал.
Нестор вдруг сорвался, закричал:
— Ты им жизнь, а они Пантелею?!
— Но не они же, то офицеры, батько. Командир полка приказал.
— Среди пленных есть офицеры?
— Есть.
— Сколько?
— Двое. Начальник караула и какой-то интендант.
— Веди обоих к виселице и расстреляй под Пантелеем.
— Но...
— Никаких «но». Исполняй. Хоть это будет малой платой за его молодую жизнь.
Махно повернулся круто и направился к своей тачанке. Увидев подъехавшего Щуся, сказал ему:
— Феодосий, едем на телеграф.
Прибыв на телеграф, они прошли в аппаратную. Телеграфист, увидев их, вскочил.
— Сиди, друг, — кивнул ему Нестор. — Стучи в Александровск. Так, — он на насколько мгновений задумался. — Пиши. Военному коменданту города Александровска. Повстанческая армия свободной Гуляйпольской территории требует немедленно освободить из тюрьмы всех гуляйпольцев, томящихся там со времени Украинской Рады, особенно ниже названных товарищей — Саву Махно, Филиппа Крата, Прохора Коростылева, Александра Калашникова, Михаила Шрамко. При невыполнении требований штаб повстанческой армии двинет свои силы на Александровск, и тогда не будет никакой пощады ни лично вам, ни всем врагам трудового народа. Подписи батько Махно и адъютант Щусь.
Телеграфист кончил стучать, спросил:
— И это всё?
— А что ещё надо?
— Ну, я думаю, запросить ответ на ваше требование.
— Да, да, ты совершенно прав. Стучи: ответ ждём у аппарата.
Постояв несколько минут возле телеграфиста, Махно сказал:
— Мы будем на крыльце. Позовёшь, когда придёт ответ.
— Хорошо. Я им ещё напомню.
У крыльца уже были Каретников, Лепетченко, Чубенко и ещё несколько гуляйпольцев.
— Алёша, — обратился Махно к Чубенко. — Надо организовать похороны Пантелея. Чтоб с оркестром, с салютом, как положено. Матери его выдай две тысячи.
— Исполню, Нестор Иванович.
— Семён, озаботься заставами.
— Да я уж выслал разъезды в сторону Полог и Орехова, — сказал Каретников.
Среди толкущихся гуляйпольцев началось вдруг какое-то движение, перепирательство.
— Что там случилось? — спросил Махно.
— Да вот, Нестор Иванович, с немецкой колонии Горькой ходок со слезницей. На твоих хлопцев брешет бог весть шо.
— Что там?
— Давай выходи, говори.
Перед крыльцом появился мужчина в приличном одеянии, чем всегда отличались немецкие колонисты.
— Нестор Иванович, позавчера на нашу колонию налетел отряд, — начал он нерешительно. — Стали требовать деньги, отбирать драгоценности, говорят, мы, мол, махновцы, что ты велел вроде всё отбирать. Убили двух человек, насилуют наших девушек.