— А они там есть?
— Есть, говорят.
— Сколько?
— А кто их считал? Но откладывать нельзя, батько, ни на день.
— Что так?
— Из Кременчуга полковник Самокиш ведёт отряд сичевиков для укрепления петлюровского гарнизона. Нам до его прихода надо выхватить из города оружие.
— Так ты считаешь, что большевики не удержат город?
— Они надеются, что им Харьков поможет. Идём, батько, ревкомовцы вас ждут.
Когда они вошли в комнату, где заседал Ревком, состоявший более чем из десяти человек, с председательского места поднялся бородатый мужчина в полувоенном френче, представился:
— Военком Мартыненко.
— Батько Махно, — подал ему руку Нестор.
Военком стал представлять ему других членов, и когда дошёл до комиссара тюрем Степанова, Нестор прищурясь отчеканил:
— Товарищ Степанов, как только возьмём город, извольте выпустить из тюрем всех.
— Но, товарищ Махно, там же есть элементы...
— Я повторяю: всех, — отрубил Махно.
Степанов обескураженно взглянул на военкома: что, мол, городит этот батько? Мартыненко примирительно махнул ему рукой:
— Ладно, ладно, Леонид, без работы не останешься. Товарищ Махно, на заседании ревкома единогласно решено назначить вас главнокомандующим Советской Революционной рабоче-крестьянской армией Екатеринославского района.
— Спасибо за доверие, товарищи. — Нестор сел к столу на председательское кресло. — Мне сдаётся, вы уже обсуждали, как вернуть Екатеринослав.
— Да, тут высказывались соображения, — сказал Мартыненко.
— В моём штабе принято серьёзные задачи обсуждать коллегиально, — заговорил Махно. — Помните: одна голова хорошо, а две лучше. Каковы ваши соображения?
— Я предлагал ночью перейти реку по льду и атаковать позиции петлюровцев, — сказал Мартыненко.
— Я тоже согласен с военкомом, — вставил Панченко.
— Может, есть другие предложения? — спросил Махно, оглядывая членов ревкома и командиров. — В таком случае, поскольку я главнокомандующий, прошу слушать меня. Во-первых, переход по льду не годится. Петлюровцы на белом снегу будут щёлкать нас, как куропаток. А если ещё ударят снарядами, наделают полыней, то половину бойцов утопят. Поэтому сделаем так: пускаем по железной дороге через мост поезд с ремонтными рабочими. За их спинами укроется отряд гуляйпольцев под моей командой. Поезд должен проскочить до вокзала. Неожиданное появление на перроне повстанцев, я уверен, вызовет среди петлюровцев панику. Мы мгновенно захватываем вокзал, развиваем успех. Где у них главный штаб?
— Провиантская, десять.
— Этот штаб на первом этапе становится главной целью повстанцев. За нами по мосту переходят отряды Каретникова и советские роты Соколова и Панченко.
— Когда начнём? — спросил Соколов.
— Завтра в 5 утра. Как раз первый день Рождества и петлюровцы меньше всего будут готовы к бою. Наверняка многие перепьются, — Махно усмехнулся. — Вот мы их и поздравим с праздничком. Товарищи Соколов и Панченко ведут свои роты на мост по моему сигналу. Я пущу ракету.
— Но, товарищ Махно, охрана на мосту может поднять тревогу, увидев поезд.
— Охрану надо приучить к нему. Для этого пусть сегодня же ремонтники два-три раза продефилируют туда-сюда на платформе, прищепив к ней три товарных вагона, в которые я утром и погружу свой отряд.
Когда стали расходиться с совещания, Махно уже на улице сказал Марченко:
— Алёша, найди Чубенко и организуй с ним бригаду из наших здоровых хлопцев. Как только мы высадимся на перроне, пусть они сразу загружают в вагоны оружие, патроны и обмундирование. В драку чтоб не лезли. Обойдёмся без них.
Грузились гуляйпольцы в вагоны без четверти пять, рассветом ещё и не пахло. На паровоз, к машинисту, Махно послал Чубенко:
— Ты был машинистом, знаешь эту премудрость. Проследи, чтоб поезд остановился точно у перрона, и потом заставишь проманеврировать куда надо к складам с оружием.
Через мост проехали, не увидев ни одного из сторожей, видимо, собравшихся в караульные будки и отмечавших Рождество.
На перроне городского вокзала, куда выскочили из вагонов гуляйпольцы, никого не оказалось, но перрон был завален винтовками и обмундированием.
— Чубенко, за дело! Остальные за мной! — крикнул Махно и, вынув маузер, ворвался в вокзал. Из вокзала кинулись к выходу на площадь находившиеся там петлюровцы, толкаясь и давя друг друга. Большинство их были без оружия.