Кристина Пеллех имеет на этот счет иную точку зрения. В своем исчерпывающем исследовании она тоже сравнивает скитания Одиссея с «Аргонавтикой», делая вывод, что «путь Одиссея частично пересекается с маршрутом аргонавтов». Она утверждает, что Одиссей в действительности объехал вокруг света — за тысячу лет до Колумба — и предполагает, что египтяне использовали финикийские источники и что существовала некая сюжетная «финикийско-египетская смесь», которая была целиком перенята греками. Содержание и «Аргонавтики», и «Одиссеи» восходит к событиям, имевшим место в Египте, согласно Пеллех, и она доказывает это тем фактом, что Аполлоний Родосский вырос в Александрии, посещал местную библиотеку и оставил Египет только после ссоры со своим учителем.
Кристина Пеллех прекрасно подтверждает свои аргументы документами, ей также удалось сопоставить немало пунктов путешествия с реальными точками на карте мира. И тем не менее остается еще немало вопросов.
Если ее доводы верны, большая часть географических данных, приведенных Аполлонием, неправильна и множество ученых лишь теряли время. Как можно подтвердить ее теорию? Давайте предположим, что Аполлоний действительно перенес сюжет истории об аргонавтах из Египта в Грецию. Тогда, чтобы создать более полную картину для себя самого, он, возможно, добавил географические детали, известные ему из собственного опыта. Для этого, однако, он должен был бы обладать обширными знаниями о Греции того времени, а также о реках, побережьях и горных системах за ее пределами. Но даже это не объясняет все: как, к примеру, можно растолковать следующий приведенный Аполлонием эпизод?
К вечеру достигли они побережья острова Атлантида. Орфей умолял их не отвергать с презрением островные ритуалы, тайны, законы, обычаи, религиозные церемонии и труды. Если последуют они этому совету, то обеспечат себе благосклонность небес на протяжении всего дальнейшего пути через опасный океан. Но дальше говорить об этом я не осмелюсь.
Давайте не будем забывать, что Атлантида была островом бога Посейдона, что среди аргонавтов было два Посейдоновых сына и что транспортные средства-амфибии, появлявшиеся из пучины морской, являлись творением этого же бога. Но как Аполлоний узнал об Атлантиде — если имеется в виду именно Атлантида? Он как минимум пишет о ритуалах, которыми нельзя пренебрегать, а также о тайнах, законах и обычаях. И, несмотря на то что во всех остальных случаях он приводит даже малейшие географические детали, здесь он воздерживается от дальнейших подробностей. Что-то тут не так, и позже я еще вернусь к истории об Атлантиде.
Происходило ли на самом деле путешествие «Арго»? Поскольку мы не располагаем более древними источниками, чем тот, что процитирован, этого мы, возможно, никогда и не узнаем. Но я на протяжении последних сорока лет разыскивал следы, оставленные богами, и убежден, что многие детали «Аргонавтики» не могут быть лишь плодом фантазии. Воображение — прекрасная вещь, и даже тысячелетия назад люди умели наслаждаться полетом фантазии. Но фантазия всегда на чем-то основывается, в качестве отправной точки она берет происшедшие когда-то события, необъяснимые обстоятельства, загадки, которые наше сознание не в состоянии четко классифицировать. В нынешнее время мы изо всех сил стараемся придать психологический уклон «воображению» древних, используя старые избитые схемы и связывая образы и сюжеты с явлениями природы — громом, молнией, звездами, тишиной и бесконечностью, извержениями вулканов и землетрясениями. Но как показывает история толкования священных текстов, каждый ученый думает лишь в рамках собственного опыта, обусловленного моментом, в котором он живет. Так называемый Zeitgeist, дух времени, сужает нашу точку зрения и говорит, что является «разумным» и «научным». Мой усердный секретарь принес мне для работы девяносто две книги из библиотеки Берлинского университета, посвященные «Аргонавтике». Как водится, в каждой из них приведены километры комментариев, написанные влиятельными учеными в разные периоды, но истины я не нашел ни в одном труде. Каждый автор отстаивает собственные теории.
Я до сих пор придерживаюсь своего главного убеждения, которое развивал на страницах тридцати двух книг, написанных мною с 1968 года. На протяжении всего этого времени я всего лишь привожу новые аргументы в пользу своей первоначальной теории, и в процессе этого отсутствующих фрагментов в мозаике становится все меньше и меньше, а общая картина все убедительнее. Однако я признаю, что в моей теории есть свои недостатки и что некоторые мои предположения можно было бы объяснить иначе. Но, в конце концов, в чем же заключается истина? Корректны ли исследования комментаторов, написанные за последние сто лет? Убедительны ли их заключения? Дают ли они — как полагает научное сообщество — доказанную совокупность знаний? Или то, что они считают научным, является лишь трактовкой, продиктованной современными взглядами?