— Что же это вы, друзья мои, пытаетесь осложнить мне жизнь? — в отчаянии спросила я у кошек утром, когда Лоренс ушел. — Неужели нельзя было вести себя прилично один-единственный вечер, черт побери!
В ответ на меня обрушился счастливый мурлычущий кошачий клубок. «Слава Богу, что этот парень уже ушел!»
Но нет худа без добра. Теперь Лоренс наверняка понял: если уж я согласна терпеть этих невыносимых тварей, значит, я их действительно люблю до безумия. После этой ночи Лоренс стал придерживаться того мнения, что если он любит меня, а я люблю своих кошек, то, следовательно… Ну, любить-то он их, вероятно, не мог, но готов был попытаться примириться с ними.
С тех пор как Лоренс окончил школу, у него никогда не было ни кошек, ни собак (у его родителей была собака). Но время от времени он брал на себя заботу о Мину, коте своей квартирной хозяйки, когда та была в отъезде. Мину шел двадцатый год, и хозяйка гордо заявляла, что он прожил так долго исключительно благодаря своей жадности и подлости.
Мину был не слишком хорошо воспитан. Иногда, оставаясь дома вдвоем с Лоренсом, он позволял себе прыгнуть на клавиатуру компьютера, когда Лоренс работал (лично я считаю, что мой роман был написан в соавторстве с Гомером — так часто он сидел, устроившись на моем левом колене, когда я работала над книгой). Вообще же Мину предпочитал одиночество, и Лоренс говорил, что порой забывал о его существовании.
Главная проблема проживания с тремя кошками, как неоднократно пытался объяснить мне Лоренс с тех пор, как мы вчетвером переехали к нему, заключается в том, что, куда ни пойди — везде сидит кот. Сама-то я давно уже привыкла воспринимать вездесущность моих кошек как должное — и не хотела бы ничего менять. Спрашивается, какой смысл держать кошек, если их нет рядом? Верно, однако, и то, что, несмотря на громадные размеры квартиры (мне и моим кошкам еще не доводилось жить на такой большой площади), нам с Лоренсом никогда не удавалось остаться наедине. Хоть одна кошка всегда была где-то рядом.
Нам всем поначалу было непросто приспособиться, но Скарлетт выбрала самую прямолинейную тактику. Она исходила из того, что в мире существует только две категории живых существ. К первой принадлежала мамочка — от которой все получали еду, любовь и периодические нагоняи, — а вторую категорию составляли другие кошки. Скарлетт, безусловно, была самой старшей кошкой в доме, и ее авторитет для других кошек был непререкаем. Лоренс попадал в категорию «другие кошки». Он, конечно, был очень крупный, но все равно был всего лишь одним из них. И поскольку, как полагала Скарлетт, это он влился в нашу семью, ее святой обязанностью было определить границы его прав по всем пунктам: где ему разрешается сидеть, насколько близко он может к ней (Скарлетт) подходить. Само собой разумеется, ему не разрешалось прикасаться к ней и подходить вплотную.
Далее, любимым методом Скарлетт наводить порядок в рядах личного состава был мощный удар когтистой лапой. Если Лоренс, двигаясь по коридору, подходил к ней слишком близко, она тут же наносила ему мощный удар лапой с выпущенными когтями. Если она лежала посреди коридора, а Лоренс пытался переступить через нее, вновь следовал удар лапой. Если Скарлетт сидела на спинке дивана у меня над головой, а Лоренс садился рядом со мной, невольно задевая кошку при этом, — опять следовал удар.
Наверняка Лоренсу было очень обидно почувствовать себя незваным гостем в доме, где он прожил двадцать лет. К тому же, когда тебя царапает агрессивная кошка — это очень противно. Но по-настоящему страшно споткнуться обо что-то ночью в темном коридоре и почувствовать, как эти невидимые «царапки», как Лоренс их всегда называл, сдирают кожу с твоей ноги. Знать, что ты в двадцать раз больше, чем они — ничего не значит, если ты, как Лоренс в данном случае, боишься причинить им увечье. И как же теперь поступить? (Я уверена, что Лоренс постоянно задавался этим вопросом.) Убить ее, что ли?
Я делала все, что могла, чтобы примирить их, но вы же знаете, как кошки упрямы, и к Скарлетт это тоже относится. Собаку можно призвать к порядку, шлепнув ее скрученной газеткой, но со Скарлетт этот номер не пройдет. Ее это только ожесточило бы, да и не хотелось мне так с ней поступать.
Лоренс, выросший в доме, где держали собаку, которую в случае плохого поведения именно так призывали к порядку, сделал вывод, что я просто не хочу изменить ситуацию к лучшему. Но это было не так. Я постоянно ломала голову, как помочь Лоренсу ужиться со Скарлетт — и если мне не удавалось найти решение достаточно быстро, то это лишь потому, что мне никогда ранее не доводилось попадать в подобную ситуацию.