По мнению царя и довольно резко возразившего «господам толстовцам» князя Вяземского, «община — не религиозный догмат, крестьяне должны иметь возможность выбора, не отягощенного ни давлением сверху, ни общинной гирей на ногах снизу». Они должны иметь возможность сравнить эффективность индивидуального фермерства на хуторах, хозяйствования в рамках общины или коллективного землепользования, с учетом опыта многопольного севооборота крупных российских и зарубежных хозяйств. И задача земства еще и в том, чтобы дать им вполне богатую пищу для такого сравнения.
В налаживании фермерского хозяйствования, коллективной кооперации крестьянам будет предоставлена господдержка. А первыми шагами станут полное списание выкупных платежей и отмена законодательных ограничений на выход крестьян из общины. Вопреки патриархальному укладу — и для «молодых» семей, что будет сделано по окончании войны с Японией. Хуторяне получат гарантии госзащиты от «завистливых действий».
Самой важной задачей текущего момента для Земств, признано предотвращение волнений крестьян в случае недорода зерна этим летом. Для чего при Поземельном и Крестьянском Банках организуются особые хлебные фонды в 5 и 10 миллионов рублей соответственно для беспроцентных целевых хлебных ссуд на пять лет, для распределения зерна среди малоимущих крестьян. Организация их выдачи, а также справедливого распределения, возлагается в первую очередь на Земства и крестьянские общины.
На вопрос делегатов относительно реформ государственного устройства, Император ответил, что как он уже заявлял ранее, вопросы введения Конституции и институтов парламентаризма для него встанут в повестку дня только после победы над Японией, и сейчас публично на эту тему говорить он не намерен. К чести собравшихся, большинство из них сделали верный вывод из ударения, сделанного Николаем на слове «публично».
Земским деятелям было предложено подготовить предложения для готовящейся новой редакции закона «О земском самоуправлении». В соответствии с ним будет выработано новое положение о выборах в земские органы, в том числе будут введен новый цензовый регламент, как для выборщиков, так и для избираемых.
Земское самоуправление будет введено на всей территории страны, включая Казачьи края, области и земли, за исключением ряда юго-азиатских областей, Привисленского края и Финляндии. Председателем Всероссийского Земского совета по предложению Государя был избран князь Вяземский. Дмитрий Николаевич Шипов стал Секретарем исполкома ВЗС, а его товарищем — граф Петр Александрович Гейден.
Сказать, что столичное, да и не только, общество было изрядно возбуждено итогами Земского съезда, значит — ничего не сказать. При этом главными критиками его решений были в первую очередь крайне правые и крайне левые. Но поделать с тем, что маховик реформы российского села был уже запущен — ничего не смогли. Первые лишь дали Плеве возможность пополнить свою коллекцию «жемчужин перлюстрации», а вторые — повод к закрытию нескольких, особо критиканствующих газет. Типа «Вестника знания» Битнера, «Руси» с ее «Сельскохозяйственным листком», «Нашей жизни» и «Сына отечества». Едва избежали этого и «Биржевые ведомости» Проппера, вынужденного сменить главреда.
Склока же в самом благородном семействе России была страшная. Матушка и дядья сперва вызвали Николая «на ковер» в Аничков. Однако он, сославшись на нездоровье, туда не поехал. Отправляться же всем вместе к нему без приглашения, было не положено. Да и не комильфо. Поэтому Мария Федоровна первым послала для выяснения отношений с венценосным «блудным сыном» наиболее близкого к нему из дядюшек — Великого князя Сергея Александровича, примчавшегося по такому случаю из Первопрестольной.
Наговорившись вдрызг, дядя Сергей покинул кабинет племянника строевым шагом, громыхнул дверью, и даже не появившись в Аничковом, отбыл в Москву. После чего с Николаем не общался три месяца. Следующими получили окорот Сандро и Николаша. Первый — вежливо и корректно, без шума, крика и прочего гама. А второй — громко, суетно, с тремя уходами и приходами, с угрозой немедленно застрелиться и тому подобной визгливой ерундой. На следующее утро, страшно не выспавшийся и оттого злой, Николай прибыл на званый завтрак, или, правильнее сказать «на стрелку», во дворец Владимира Александровича, где, кроме хозяина с супругой, его ждала и засада в лице вдовствующей Императрицы и Великого князя Михаила Николаевича.