Они радостно заорали, принялись прыгать и толкаться, как школьники по окончании уроков.
— Расшалились ребятишки, — пробормотал Флинт скосившемуся на шалунов попугаю.
Двое были от Сильвера: Роб Тэйлор и Джеймс Камерон. Остальные — с «Моржа»: Фрэнки Скиллит, Генри Говард, Питер Эванс, Иен Фрезер. Итого шестеро. Счастливая шестерка. Везунчиками считали их и остальные, обделенные жребием, и Флинт сам чуть не запрыгал, думая об их удаче и счастье, вспоминая унылые физиономии тех, которым не повезло, кто не вошел р группу захоронения.
«Группа захоронения! — подумал Флинт. — Точнее не скажешь, черт подери. Золотые слова». И он поразмышлял над вечной истиной: ничто не сравнится с остроумием трезвой реальности.
Флинт с довольным видом наблюдал, как моряки разожгли громадный костер, гораздо больше, чем надо, как они насаживали на прутья куски соленой свинины и рыбу, как вышибли дно бочонка с капустой. Он оглядел небольшой уютный лагерь, перевел взор в сгустившуюся тьму, чернильную, безлунную. Матросы сияли багровыми, разогретыми костром физиономиями, отпихивая друг друга от наиболее удобных местечек возле огня, жаря мясо и передавая друг другу кружку рома… Флинт засмеялся.
— Пятнадцать человек на сундук мертвеца… — затянул он.
— Йо-хо-хо! И бутылка рома… — отозвались они.
Капитан махнул рукой, и они продолжили пение.
Флинт принял кусок свинины, переданный одним из полупьяных подчиненных, откусил, прожевал, проглотил, чуть не поперхнувшись со смеху. Ему вспомнился Большой совет, вспомнилось, как все эти олухи под руководством Слепого Пью проголосовали за то, чтобы единственным человеком, посвященным в секрет захоронения сокровищ, стал не кто-нибудь, а… капитан Флинт! Ему даже не нужно было ни с кем спорить, никого убеждать. Флинт жевал сочную свинину, жир со слюной потек по подбородку, но все внимание капитана поглощала борьба с одолевавшим его смехом. Он безмерно собой наслаждался, а что еще будет!
Справившись со свининой, Флинт отер глаза от слез, подбородок от жира, присел на песок у костра, скромно отхлебнул из кружки и стал весельчаком номер один. Он гоготал громче всех, рассказывал матросам, какие они лихие парни и как они покатят по Лондону в своих каретах, с каждого боку по бабе, как будут заседать в палате лордов…
— Г ы-ы… В палате лондов… в Лордоне… С бабой сбоку… — вторили заплетающиеся языки.
— Капитану Флинту — виват! — заорал Иен Фрезер.
— Виват! Виват! Виват! — отозвались остальные пятеро, а за ними и лесное эхо.
Это снова рассмешило Флинта так, что он свалился в песок, чуть не похоронив в нем своего попугая. Говард забыл о репутации злобной птицы и бросился ее спасать, за что был жестоко поклева н, покусан и поцарапан к великому увеселению членов «захоронной» группы.
Флинт овладел собой, отряхнулся и выпрямился на фоне черного бархата тропической ночи. Он прислушался к жужжанию насекомых и к рокоту прибоя, доносящегося из-за леса, от береговых скал и прибрежных рифов.
— Тихо, тихо, цыплятки мои, — дружелюбно проворковал Флинт. — Не вижу причины для чествования.
Но эти дураки не унимались.
— Боже, храни к… ик… капитана! — завыл Роб Тэйлор, морячок-сморчок, росточком кроха, пьянеющий первым в любой компании, потому что в теле его места для выпивки не хватало, она сразу ударяла в голову.
— Понял, Роб, спасибо, — кивнул Флинт Тэйлору, стараясь сохранять серьезный вид. Получалось это с большим трудом, ибо сложно удержаться от хохота, глядя в глупые собачьи глаза Тэйлора. Да и остальные не лучше. Ничего не стоило завоевать их преданность за несколько дней на берегу. Дай набить брюхо до отвалу — и они твои рабы до гроба.
— Кхм! — Флинт прочистил глотку и принял еще более серьезный вид. — Ребята! Завтра, покончив со всем этим, мы отложим лопаты и кирки, начнем делать замеры.
Сказанное Флинтом было полной чушью, ибо все требуемые пеленги и дистанции он уже занес в свой блокнот. Черт! До чего трудно удержаться от смеха при виде их мигом посерьезневших физиономий…
— Так что отдохните как следует, как вы и заслужили. — Флинт врыл ногти в ладони, чтобы боль убила рвущийся наружу смех. — И ничего ночью не бойтесь, мы вахту выставим, как всегда. Хотя вряд ли сейчас тут есть чего бояться… — Флинт озабоченно уставился в ночь.
Слова его и поведение произвели желаемое воздействие. Шестеро озабоченно буравили взглядами окрестности, выглядывая там неведомо что. Никто из них на этом острове ранее не бывал.
— Я это место знаю, ребята. Высаживались мы здесь. Хорошая якорная стоянка, добрая вода, дерево отличное для ремонта, да и козу подстрелить можно на мясо. — Флинт выдержал паузу, переводя взгляд с одного на другого. — Но чуть ли не каждую ночь мы теряли по человеку.
Флинт полностью овладел собой и играл морячками, как мальчик солдатиками.
— И главное — черт знает, кто их убивал! Часовых, конечно, выставляли. Удвоили охрану, потом снова удвоили… — флинт передернул плечами, как будто бы его одолевал страх. — Все, что мы поняли, ребята — не люди это были. Не дикари даже. Что-то хуже. — Он махнул рукой в сторону леса. — Одни говорили, что это волосатые обезьяны, которые живут в самой чаще и выходят по ночам. Другие, вроде, видели… что-то еще…
Все замерли, позабыв о мясе и о роме. Ужас охватил бывалых мореходов, им захотелось на борт, к товарищам по команде. Там они чувствовали себя дома, морские опасности были им понятны, там они храбрецы. А здесь, черт знает, чего бояться. Чего-то неизвестного… А то еще и сверхъестественного.
— На корабле короля Георга, — продолжал Флинт, — добрая морская пехота, бывалые солдаты. И однажды ночью рота дала залп — что-то черное заметили они, что-то ползло к нашему лагерю. Но наутро там ни капли крови, ни волоска не нашли. После этого иные принялись серебро искать, чтобы в пули добавить.
— Н-на кой? — клацая зубами, спросил Тэйлор.
— Ну, Роб… Я думал, ты знаешь. Серебряная пуля может убить то, чего свинцовая не одолеет. Ну, там, ночные твари… нечистые, дьявольщина всякая, нежить… все такое, понимаете.
Они понимали. Страх пробежал холодком по спинным хребтам, приподнял волосы на затылках. Флинт пожал плечами и вздохнул.
— Что было — забылось, быльем поросло, парни. Так что не думайте об этом, пейте, ешьте, веселитесь. Кто знает, что с нами станется завтра…
Он широко и лучезарно улыбнулся, уселся и снова принялся увлеченно жевать, Но у остальных аппетит пропал.
— Капитан… — заикнулся Говард.
— Ну?
— Как… Как это…
— Что — это, Генри?
— Как их… убивали?
— Да заткнись ты, Генри! — рассердился Фрезер.
— Да, да, заткни пасть, — поддержали Тэйлор и Эванс.
— По-разному — протянул Флинт, склонив голову к плечу, как будто вспоминая неприятные картины. — Чаще всего душили.
— А еще? — настаивал Говард, не в силах оставить тему.
— Ох, Генри… — Флинт с печальной отеческой улыбкой покачал головой. — Не стоит об этом. Всегда тихо, часто гадко… Вправду, не стоит об этаком, — Тут он сделал вид, что вдруг заметил, что жует в одиночестве. — Ребята, вы уже наелись? Завтра работать, надо подкрепиться. Ешьте, пейте на здоровье!
Но веселость улетучилась, шестерку везунчиков давил страх, им казалось, что лес кишит темными тенями. Моряки, как известно, народ суеверный, суевернее старых бабок деревенских, с глубокой древности так повелось. Их легче легкого запугать какими-нибудь байками. Образованием они не отягощены, жизнь их полна опасностей, море в любой момент разгневаться может, сглотнет, как корова тлю вместе с травой. Да и навидались они всякого, чего иная сухопутная крыса двуногая и вообразить не способна. Верят моряки в змеев морских, в русалок да сирен, в призраков и духов, и заблудшие души погибших матросов взывают к ним из разинутых клювов чаек. Со всем этим они живут.
Флинт оценил глубину бездны ужаса, разверзшейся в воображении шестерых кроликов, и снова чуть не испортил дело смехом. Они сгрудились в кучу, принялись проверять оружие. Говард, возясь с пистолетом, сбил затравку и из-за дрожи в пальцах едва смог перезарядить. Эванс, пробуя нож, поранил большой палец. Фрезер и Тэйлор обнялись, чтобы морально поддержать друг друга, а Скиллит жевал ногти и поскуливал, как щенок.