…Вот такой разговор. Королева положила трубку на откидной столик шезлонга и с грустью посмотрела на волны, сверкающие солнечными бликами. Она понимала, что перешагнула невидимую черту, после которой начинается действительно опасный конфликт. У нее не было никакой уверенности, что она поступила правильно. И (вот неприятность) вокруг – ни одного человека, на которого можно рассчитывать. Есть мальчишки-лейтенанты, но в вопросах политики они не в счет. С другой стороны, как говорили древние: «рассчитывай только на себя, и не узнаешь горечь предательства». Мудрость древних - слабое утешение, но хоть какое-то…
…Кстати, через 10 часов после этого разговора Чарльз Олбрайт подал в отставку. Это означало, что поставлен крест на реставрации легального статуса четырех британских граждан, угодивших на незийскую каторгу из-за шпионских игр своего правительства. Впрочем, королева могла хотя бы честно смотреть в глаза Джейкобу Ардейлу:
Боудис навестила Джейкоба Ардейла на каторге утром 11 апреля.
- Джейкоб, мне жаль, но ваша личность вычеркнута из официальной британской базы данных. Все, что я смогла сделать, это сместить с должности главу Форин-офиса.
- Ваше величество, вы уволили министра из-за моего случая? - удивился Ардейл.
- Да. Я так поступила, поскольку он виновен в этой возмутительной ситуации. А вы можете работать редактором моей библиотеке под меганезийским ID. Тут нет ничего зазорного для вас. Офицер Банни Хабана подтвердила, что это будет являться вашей основной работой. Позже я лично позабочусь, чтобы у вас был постоянный ID.
- Спасибо, Ваше величество. Вы действительно источник справедливости.
- Я просто делаю то, что обязана делать, - ответила она, - и я прошу вас своевременно направлять мне результаты вашей работы. Это важно. Желаю успехов Джейкоб.
- Благослови вас бог, - ответил Ардейл. Кажется, он снова почувствовал себя частью Империи, и жизнь стала для него осмысленной. Вот такой имманентный бюрократ…
…А Боудис почувствовала, что ее ждут неприятностей за этот королевский жест.
…
*18. Юная леди и ее дядя.
11 апреля. Крайний северо-запад Океании.
Площадь суши архипелага Палау: менее 500 квадратных километров. 400 из них это главный остров Бабелдаоб. Еще 50 приходятся на четыре довольно крупных острова. Остальная площадь (то ли 10, то ли 40 квадратных километров) это три сотни мелких островков и отмелей на атоллах. А если отвлечься от цифр, то на Палау есть все. Вот натурально: все. Горы и реки с водопадами, озера и болота, джунгли и древние руины городов (построенных неизвестно кем, неизвестно когда, и заброшенных неизвестно почему). Географически это чудо расположено, если смотреть с севера на юг, то между Японией и индонезийской частью Новой Гвинеи, а если с востока на запад - то между Каролинскими и Филиппинскими островами. Дореволюционное население – 20 тысяч, текущее (по данным на 1 апреля 3 года Хартии) – 32 тысячи.
В ходе Войны за Хартию, 15 января прошлого года Палау подвергся бессмысленным бомбардировкам со стороны Международных сил, и еще некоторое количество бомб достались Палау в ходе Декадной войны текущего года, но сейчас это казалось далеким прошлым. Острова Палау превратились из скромного экзотического курорта (каковым были до войны за Хартию) в изумительные западные ворота Конфедерации Меганезия. Фактически этими воротами был Центральный Международный аэропорт, расположенный на равнинной южной оконечности острова Бабелдаоб.
Именно тут приземлялись авиалайнеры, выполняющие официальные рейсы из Сеула и Гонконга (сохранившиеся с «довоенных времен»). Правда, большинство туристов уже освоили гораздо более дешевые «не совсем официальные» рейсы, но не о них разговор. Сейчас заходил на посадку авиалайнер из Гонконга: типовой Boeing-737. На его борту (помимо сотни других пассажиров) имелись три персоны из Британии: лорд Джонатан Конгрейв, его юная племянница Джил Додридж, и некий адвокат Морис Тейлор. Лорд выглядел как обычный лорд в возрасте около 50 лет. Достаточно высокий, и умеренно полный, с невыразительным лицом, вроде морды грустного пожилого бульдога. Его племянница – верткая особа с немного кукольным, но очень живым личиком и редким сочетанием синих глаз и совершенно черных волос, привычно скучала в его обществе. А
Морис Тейлор был невозмутим. По его подчеркнуто-неброской внешности и какому-то цепкому взгляду, можно было заподозрить, что его карьера проходила в спецслужбе. В портовых пабах про таких говорят «если он - адвокат, то я - Санта Клаус».