В «Божественной комедии» Вергилий водит Данте по девяти кругам ада. В этой повести роль подобного гида играет гуанаханиец Диего.
Мы посетим вместе с ним Гуанахани в дни, когда жители этого острова, потрясенные, очарованные, подавленные и ошеломленные, впервые встретились с Колумбом и его спутниками. Мы совершим вместе с подневольным Одиссеем-Диего путешествие на Кубу и на Эспаньолу, с ним же пересечем море-океан, высадимся в Лиссабоне, посетим Испанию и двор католических королей — Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского. А затем вернем нашего Одиссея-Диего на его родной остров, багамскую Итаку, чья судьба окажется не менее печальной, чем судьба Илиона, уничтоженного данайцами.
Важные путеводные указания нам даст сам Колумб. Отрывки из его писем и дневников[1] вплетены в ткань «Одиссеи поневоле» не как чужеродные вставки, а как нити ее основы.
Наша повесть начинается 5 октября 1492 года, за неделю до открытия Нового Света.
СЕМЬ ДНЕЙ ДО ДНЯ «ИКС»
Будет некогда день, а погибнет священная Троя,
С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.
День первый
Пятница, 5 октября. Плыли своим путем. Шли 11 миль в час, за день и ночь проделали 57 лиг, потому что ночью ветер немного ослаб. Насчитали людям 45 лиг. Море спокойное и тихое. Адмирал говорит: «Господу надо воздать великую хвалу». Травы нет никакой, много птиц… Летающие рыбы во множестве проносились над кораблем.
Шел шестьдесят четвертый день великого плавания. Оно началось 3 августа 1492 года, когда «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья» — три корабля адмирала моря-океана Христофора Колумба — вышли из андалузской гавани Палос.
На трех кораблях шли на запад девяносто человек. Девяносто аргонавтов, ведомых великим генуэзцем к берегам Дальней Азии.
Семь лет Колумб отчаянно боролся за свой проект, убеждая королеву Изабеллу Кастильскую и короля Фердинанда Арагонского, что Индии — сказочно богатые страны азиатского Востока — достижимы, если плыть к ним прямо на запад.
Ценой мук и страданий он выиграл чернильную битву, прорвался через рогатки и барьеры королевских канцелярий, получил право на снаряжение трехкорабельной флотилии и титул адмирала моря-океана.
Ему удалось в ничтожно короткий срок эту флотилию снарядить, родиной ее стал приморский городок Палос. В Палосе находилось много опытных моряков; им суждено было стать соратниками Колумба. Соратниками и соперниками… Палосский морской волк Мартин Алонсо Пинсон, оказавший адмиралу важные услуги в пору снаряжения кораблей и назначенный капитаном «Пинты», был соперником номер один. Он желал пожать плоды грядущих открытий. Земляки Мартина Алонсо Пинсона — а их немало было во флотилии Колумба — не доверяли безвестному командиру-генуэзцу. Им казалось, что он одержим гибельным желанием завести корабли на край света, туда, откуда нет и не может был возврата. Зная это, адмирал скрывал от них истинные дистанции пройденного пути. Поэтому и внесена была в его дневник двойная запись о расстоянии, преодоленном в день 5 октября.
Впрочем, помимо уроженцев Палоса во флотилии было довольно много северян — галисийцев и басков. Они недолюбливали южан и вдобавок столь же недоверчиво, как и андалузцы, относились к командиру флотилии.
А на флагманском корабле «Санта-Мария» следовали в неведомые земли особы, над которыми не имел власти адмирал моря-океана. Королева Изабелла и король Фердинанд приставили к нему своих контролеров и соглядатаев. Контролером был знатный кавалер Родриго де Сеговия, негласными осведомителями королевской четы — постельничий короля Перо Гутьерес и нотариус Родриго де Эсковеда.
«Травы никакой», то есть водорослей в этой части океана не было. Корабли уже миновали Саргассово море с его огромными скоплениями «морских трав».
До Гуанахани оставалась 221 лига — по современному счету около 1200 километров.
Был день полнолуния. Наступало дурное время. Десять дней и еще четыре дня духи тьмы будут терзать луну, откусывая от нее ломтик за ломтиком, пока от бедняжки не останется худенькая долька. И пока не войдет луна в рост, юкку сажать нельзя. Младенцы несмышленые и те это отлично знают. А между тем род старого Гуакана палец о палец не ударил, чтобы взрыхлить свой кануко-отвод в Бухте Четырех Ветров. Дел же у них там было на полдня, не больше. Долго ли, закалив на тихом огне самые обыкновенные палки — у каждого их ведь вдоволь, — продавить в земле ямки и сунуть в них черенки этой самой юкки.
1
Дневник Колумба сохранился только в переработке испанского историка-гуманиста Бартоломе Лас-Касаса, поэтому в тексте дневника Колумб обычно фигурирует в третьем лице.