145 Ей отвечая, сказал благовестник, убийца Аргуса:
“Волю Зевеса уважив,[447] немедля его отошли ты
Или, богов раздражив, на себя навлечешь наказанье”.
Так отвечав, удалился бессмертных крылатый посланник.
Светлая нимфа пошла к Одиссею, могучему мужу,
150 Волю Зевеса принявши из уст благовестного бога.
Он одиноко сидел на утесистом бреге, и очи
Были в слезах; утекала медлительно капля за каплей
Жизнь для него в непрестанной тоске по отчизне; и, хладный
Сердцем к богине, с ней ночи свои он делил принужденно
155 В гроте глубоком, желанью ее непокорный[448] желаньем.
Дни же свои проводил он, сидя на прибрежном утесе,
Горем, и плачем, и вздохами душу питая и очи,[449]
Полные слез, обратив на пустыню бесплодного моря.
Близко к нему подошедши, сказала могучая нимфа:
160 “Слезы отри, злополучный, и боле не трать в сокрушеньи
Сладостной жизни: тебя отпустить благосклонно хочу я.[450]
Бревен больших нарубив топором медноострым и в крепкий
Плот их связав, по краям утверди ты перила[451] на толстых
Брусьях, чтоб по морю темному плыть безопаснее было.
165 Хлебом, водой и вином пурпуровым снабжу изобильно
Я на дорогу тебя, чтоб и голод и жажду легко ты
Мог утолять; и одежды я дам; и пошлю за тобою
Ветер попутный, чтоб милой отчизны своей ты достигнул,
Если угодно богам, беспредельного неба владыкам, —
170 Мне же ни разумом с ними, ни властью равняться не можно”.
Так говорила она. Одиссей, постоянный в бедах, содрогнулся;
Голос возвысив, он бросил богине крылатое слово:
“В мыслях твоих не отъезд мой, а нечто иное, богиня;
Как же могу переплыть на плоту я широкую бездну
175 Страшного, бурного моря, когда и корабль быстроходный
Редко по ней пробегает с Зевесовым ветром попутным?
Нет, против воли твоей не взойду я на плот ненадежный[452]
Прежде, покуда сама ты, богиня, не дашь мне великой[453]
Клятвы, что мне никакого вреда не замыслила ныне”.
180 Так говорил он. Калипсо, богиня богинь, улыбнулась;
Щеки ему потрепавши рукою, она отвечала:[454]
“Правду сказать, ты хитрец, и чрезмерно твой ум осторожен;
Странное слово, однако, ответствуя мне, произнес ты.
Но я клянусь[455] и землей плодоносной, и небом великим,
185 Стикса подземной водою клянусь, ненарушимой, страшной
Клятвой, которой и боги не могут изречь без боязни,
В том, что тебе никакого вреда не замыслила ныне,
Нет, я советую то, что сама для себя избрала бы,
Если б в таком же была, как и ты, затрудненьи великом;
190 Правда святая и мне дорога; не железное, верь мне,
Бьется в груди у меня, а горячее, нежное сердце”.[456]
вернуться
Волю Зевса уважив... — В оригинале опять более сильное выражение: «страшась Зевсова гнева».
вернуться
...желанью ее непокорный... — Здесь перевод усиливает оригинал, где сказано: «проводил ночи, не желая того».
вернуться
Ст. 157. — См. ст. 83 сл. и примеч.
вернуться
...тебя отпустить... хочу я. — Калипсо вовсе не хочет отпускать Одиссея. В оригинале она говорит: «тебя я отпущу».
вернуться
...утверди ты перила... — В оригинале сказано: «сколоти сверху палубу» (см. ст. 253), причем имеется в виду настил над частью плота, чтобы убирать под него припасы и тем спасти их, если плот будет заливать водой.
вернуться
...Ненадежный... — Добавление переводчика, может быть, и оправданное предыдущими стихами, но входящее в противоречие со ст. 243—257.
вернуться
Но я клянусь... — Калипсо призывает в свидетели все, что есть на небе, на земле и под землей. Нарушение такой клятвы каралось, согласно Гесиоду (Теог. 793—806), отлучением на один год от употребления нектара и амброзии с последующим исключением на 9 лет из общества богов.
вернуться
...горячее, нежное сердце. — Преувеличение переводчика. В оригинале: «милостивое», «склонное к состраданию».