Одиссея

Он умолкнул. Ему Алкиной отвечал благосклонно:
“Странник, гораздо б приличнее было для дочери нашей,
300 Если б она пригласила тебя за собою немедля
Следовать в дом наш: к ней первой ты с просьбой своей обратился”.

Так он сказал, и ему возразил Одиссей хитроумный:
“Царь благородный, не делай упреков разумной царевне;
Следовать мне за собою она предложила[606] немедля;
305 Я ж отказался — мне было бы стыдно; при том же подумал
Я, что, меня с ней увидя, на нас ты разгневаться мог бы:
Скоро всегда раздражаемся мы, земнородные люди”.

Царь Алкиной, возражая, ответствовал так Одиссею:
“Странник, в груди у меня к безрассудному гневу такому
310 Сердце не склонно; приличие ж должно во всем наблюдать нам.
Если б — о, Дий громовержец! о, Феб Аполлон! о, Афина! —
Если б нашелся подобный тебе, в помышленьях со мною
Сходный, супруг Навзикае, возлюбленный зять мне,[607] и если б
Здесь поселился он... Дом и богатства бы дал я, когда бы
315 Волей ты с нами остался; насильно же здесь иноземца
Мы не задержим, то было бы Зевсу отцу неугодно.
Твой же отъезд я устрою, чтоб было тебе то известно,
Завтра: ты, сладкому отдыху мирно предавшися, будешь
Сонный в спокойном безветрии плыть[608] и достигнешь
320 В землю отцов иль в иную какую желанную землю,
Сколь бы она ни лежала далеко, хотя бы в Эвбею,
Дале которой уж нет ничего,[609] по сказанью отважных
Наших пловцов, с златовласым туда Радамантом[610] ходивших, —
Тития, сына Земли, посетил он и, сколь ни далек был
325 Путь по глубокому морю, его без труда совершили
В сутки они, до Эвбеи доплыв и назад возвратившись.
Сам ты узнаешь, как быстры у нас корабли, как отважно
Веслами море браздят мореходцы мои молодые”.

Так он сказал; пролилося веселие в грудь Одиссея;
330 Голос возвысивши свой, произнес он такую молитву:
“Дий, наш отец, да исполнится все, что теперь обещал мне
Царь Алкиной, и да будет всегда на земле плодоносной
Слава ему! А меня проводи безопасно в отчизну”.
Так говорили о многом они, собеседуя сладко.

335 Тою порой повелела царица Арета рабыням
В сенях поставить кровать, на нее положить пурпуровый[611]
Мягкий тюфяк и богатый ковер разостлать; на ковер же
Теплым покровом для тела косматую мантию бросить.
Факелы взявши, пошли из столовой рабыни; когда же
340 Было совсем приготовлено мягкоупругое ложе,
Близко они подошед к Одиссею, ему доложили:[612]
“Странник, иди почивать: для тебя приготовлено ложе”.
Радостно было усталому гостю призванье к покою;
Сладкоцелительный сон наконец он вкусил безмятежно,
345 В звонкопространных сенях на кровать прорезную возлегши.
Скоро и царь Алкиной, с ним простяся, во внутренней спальне
Лег на постель и заснул близ супруги своей благонравной.