– Направлять огонь на своих – малоприятное занятие, но мы заранее обо всем договорились.
Бейкер заметил:
– Думаю, нужно подождать еще несколько минут, Джордж. Мне кажется, что они уже близко от цели.
Ван Дорн подумал еще несколько секунд и снова взглянул на часы.
– Но «Молния» может быть еще ближе. Пока мы знаем одно: вернулся лишь этот парень, Кучик. Наши наблюдатели подтвердили, что освещение перед домом и на крыше выключалось и включалось в соответствии с планом. Но они сообщили также, что у парашютистов были проблемы. Кучик клянется, что они с Джоан пустили газ в бомбоубежище, но мне в это не верится. Джоан не вернулась. К тому же наши микрофоны уловили звуки выстрелов, хотя их и перекрывали разрывы фейерверка. И в довершение всего, очевидно, что наши люди не добрались до радиопередатчиков русских. Иначе мне не пришлось бы еще минуту назад говорить с этой советской подставкой. – Ван Дорн сделал паузу. – Итак, друзья, вывод: похоже, мы проиграли.
Остерман возразил:
– Но Андров теперь, по крайней мере, знает, что мы раскрыли их обман. И он понимает, что вместе со своими людьми находится в большой опасности. Не исключено, что в этой ситуации он предложит Москве отменить операцию.
Ван Дорн отрицательно покачал головой:
– Ты не знаешь, русских, Уильям. Они как Волга: медленны, но неукротимы. Решения у них так легко не меняются.
– Ну что же, мы показали им свои карты, а они нам – свои, – развел руками Остерман.
Ван Дорн посмотрел на лужайку перед домом, где собрались гости. Ван Дорн был абсолютно уверен, что русские безжалостно расправятся и с ним самим, и с его гостями. Он представил себе, как выжившие после «Удара» русские врываются в его усадьбу и убивают всех, кто попадет им под руку. Ван Дорн повернулся, подошел к столу, достал из ящика связку ключей и передал Остерману.
– Это ключи от оружейной комнаты. Я прошу вас, выйдите на лужайку, соберите слабых, пожилых, пьяных и просто напуганных и отведите их в подвал. Остальным раздайте оружие. И пусть Китти поможет вам. Она сумеет выбрать для каждого подходящее ружье, винтовку или пистолет.
Остерман и Бейкер хмуро кивнули и вышли из кабинета. Ван Дорн крикнул им вслед:
– Если кто захочет помолиться, пусть молится. Но не говорите им о чем. Об этом знает только Господь Бог. Для остальных это секрет. – Он подошел к столику и взял с подноса канапе. – Значит, ты пытался всех нас отравить, Виктор… Хорош гусь!
Ван Дорн отправил канапе в рот. Потом он подошел к стене, на которой висели фотографии, и остановился, разглядывая снимок, где он, О'Брайен, Аллертон и Кимберли были сняты за несколько недель до окончания войны. Последний раз, когда четыре мушкетера были вместе. «О Боже, – подумал ван Дорн, – как мало мы знаем о человеческой душе».
70
Абрамс поджег бикфордов шнур, и он ярко вспыхнул в темной мансарде. Заряд с грохотом взорвался. В стене образовался проем.
Пол в комнате связистов был несколько ниже уровня пола мансарды, и перед Тони открылось большое, с небольшое футбольное поле, помещение, в котором было устроено множество отдельных рабочих мест, разделенных перегородками в человеческий рост. Казалось, что зал этот освещается только мерцающими панелями приборов. Несколько испуганных мужчин и женщин в коричневых комбинезонах выскочили из кабинок и побежали в глубь помещения.
Абрамс, Кэтрин и Камерон начали стрелять по ним одиночными целевыми выстрелами, стараясь не задеть аппаратуру.
Левелин, Саттер и Энн услышали грохот взрыва в противоположной части мансарды и почувствовали, как под ними вздрогнул пол.
– Молодцы! – воскликнул Саттер. – Они свою работу сделали. Теперь наша очередь.
Он поджег шнур, и вся группа нырнула за стоявшие рядом металлические шкафы. Взрывчатка взорвалась с глухим рыком. Казалось, что кирпичная труба и стена подпрыгнули. Тяжелые балки моментально осели, с силой надавив на стену. Она не выдержала и треснула. Снизу вверх буквой «V» поднялись две широкие трещины. Кирпич между ними осыпался, поднимая тучи пыли. Через секунду на месте трещин образовался достаточно большой треугольной формы проем. Энн заглянула в него и сквозь пелену пыли увидела перед собой аппаратный зал. Ее наметанный глаз сразу определил назначение установленной там аппаратуры.
Саттер и Левелин открыли огонь, стараясь удержать русских на полу. Раздались редкие ответные выстрелы. «Мы взломали черепную коробку резидентуры КГБ, а теперь настала пора прикоснуться к ее мозгу», – подумала Энн.
– Не повредите аппаратуру! – крикнула она Саттеру и Левелину.
Левелин ответил:
– Они прекрасно знают, зачем мы пришли, и если не держать их в напряжении, то они мигом тут все раздолбают. – Он всадил несколько пуль в человека, который размахивал большим молотком, пытаясь разбить какую-то шифровальную машину. Человек согнулся пополам и упал. Но одна пуля, похоже, попала в машину, потому что аппарат вдруг заискрил. – Извините, издержки производства.
Энн посмотрела на часы. Почти полночь. «Молния» уже приближается к точке перигея. Скоро ее поглотит ядерное пламя. Эта короткая вспышка может изменить ход истории.
Том Гренвил стоял возле большой крышки люка. Джонсон расположился рядом. Стюарт лежал чуть поодаль, опершись на локоть. С залива дул влажный порывистый ветер. Далеко на северо-востоке в небе зажглись звезды, и Гренвил смотрел на них, словно в последний раз.
На краю плоской крыши аккуратно в ряд стояли двенадцать баллонов с газом Си-Эс. Один за другим снизу прогремели два взрыва, и Гренвил очнулся.
– Судя по всему, нам пора забрасывать эти баллоны к русским, – сказал он.
– Точно, – откликнулся Стюарт. – А следом за баллонами – и мы. – Он кивнул на два страховочных нейлоновых троса, привязанных к основанию антенны. – Готов?
Гренвил нехотя кивнул:
– Давай, открывай!
Том с трудом поднял тяжелую металлическую крышку. Стрельба внизу стала отчетливей. Джонсон и Стюарт начали выдергивать из баллонов предохранители и бросать емкости вниз. Баллоны ударялись об пол, извергая белые клубы слезоточивого и рвотного газа. Гренвил быстро захлопнул крышку.
– Надо дать газу поработать минут пять.
Стюарт бросил взгляд на Тома:
– Хватит и минуты. – Посмотрев на часы, он сказал: – Спуститься туда – секундное дело, но помни, Том, на тросе нельзя задерживаться, иначе ты превратишься в отличную мишень. Залог победы – в скорости и смелости спуска. Но и раньше отпустить трос нельзя – тогда костей не соберешь. Я видел, как однажды такое случилось с одним парнем.
– На Фолклендах? – спросил Гренвил.
– Нет, в Глазго. Он торопился выбраться из спальни чужой жены, когда в самый неподходящий момент вернулся муж. – Стюарт похлопал Тома по плечу. – А ты неплохой малый! Только спокойно. Я вас прикрою. Ну, что ж, пора.
– Сколько вы были на Фолклендах? – не отставал Гренвил.
– Я сказал: пора. Надеть противогазы!
Том и Джонсон натянули противогазы и надели специальные перчатки.
– Открывай!
Они подняли крышку. Газ клубился внизу, и казалось, что пол мансарды покрыли высокие сугробы.
Гренвил и Джонсон сбросили в люк концы страховочных тросов.
– Давай!
Оба подошли к краям люка, поправили винтовки, крепко уцепились за тросы и начали стремительно спускаться вниз, в комнату русских связистов.
Абрамс и Камерон надели противогазы и быстро, но осторожно направились к дверям. Кэтрин осталась сзади, чтобы прикрывать их. Абрамс и Камерон слышали доносившийся из зала кашель. Абрамс вошел первым, за ним Камерон. Они продвигались сквозь облако удушливого слезоточивого газа, стараясь действовать как можно быстрее. Абрамс подумал, что Камерон, видимо, с трудом себя сдерживает, проходя мимо еще живых, но беспомощных русских, как алкоголик, проходящий мимо бутылки. Но у них были дела поважнее, чем убивать, добавляя зарубки на приклад винтовки Камерона. Они искали главный радиопередатчик, а также Андрова, Генри Кимберли и третьего «Талбота». Кем бы он ни был.