Всё ещё не понимая, что происходит, он глянул вокруг и не поверил собственным глазам: несколько человек, не портовых мальчишек, от которых добра не жди, а взрослых людей, швыряли в него камни. За что?! Когда ему удавалось поймать крысу в Одессе, он чувствовал себя именинником: гордо шёл с добычей в зубах, а прохожие улыбались и хвалили его. Здесь его побили камнями…
Из-за угла выскочила стая собак, и Троглодит помчался со всех лап туда, где росли деревья.
…К ночи он многое понял о месте, куда занесла его судьба. В этом странном мире было множество собак и крыс, но почти не было кошек. Крысы и собаки свободно гуляли по улицам рядом с людьми, которые даже подкармливали их. Они царили на помойках, и выжить здесь было невозможно…
Древний первобытный инстинкт, который движет любой кошкой, подсказывал, что он очень далеко от дома, но Троглодит точно знал, куда нужно идти.
И он пошёл…
4
– Вэй з мир! Грабят! Убивают! Шоб тебе сдохнуть, скотина! Шоб тебя, наконец, переехал трамвай! – Ирина оторвала тяжёлую голову от подушки, прислушалась.
Вопли на кухне продолжались. Орала соседка, Хеся Эпельман. Полного имени этой толстой, неприятной бабы за год знакомства Ирина так и не узнала. Здесь звали «мадам Эпельман».
Мадам Эпельман занимала одну из пяти соседних комнат. Жила она вместе с сыном, тихим незаметным Яшей, совершенно задавленным морально шумной и активной матерью. За год Ирина ни разу не слышала его голоса. При встречах он шептал: «здравствуйте» и исчезал, как привидение, тихо и незаметно. Зато голос Хеси знал и слышал весь дом.
Прожившая почти всю свою жизнь в коммуналке, в тихом арбатском переулке, Ирина всё никак не могла привыкнуть к шуму и гаму одесской коммунальной кухни, где жили, казалось, напоказ – не столько для себя, сколько для соседей.
Год… Почти год – десять месяцев и восемь дней, как она здесь, как сожгла все мосты, как перечеркнула свою жизнь и начала писать её с чистого листа.
Писать с чистого листа хорошо, когда тебе двадцать, двадцать пять, ну тридцать, на худой конец! Когда тебе сорок два года, когда ты совершенно одинока и никому не нужна, этот чистый лист кажется не белым, а чёрным…
Она всё время вела обратный отсчёт: неделю назад я была счастливым человеком, любимой женой, уважаемым специалистом, была – и не сознавала этого. Потом – месяц назад, потом – полгода, теперь вот – год.
Год назад она жила в Москве, у неё был любимый муж, любимая работа, любимый дом. А она даже не подозревала, как счастлива, и как скоро её счастье обратится в дым.
Счастье рухнуло в Новогоднюю ночь. Надо же, какая несправедливость! В Новый год должны совершаться чудеса, а не трагедии. Но вышло наоборот…
С тридцать первого на первое ей выпало суточное дежурство. Обидно, конечно, но ничего не поделать. Дежурства в отделении назначались всем по очереди, а меняться в праздник, конечно же, никто не захотел.
Ровно в двенадцать она позвонила мужу, поздравила с Новым годом, пожелала спокойной ночи и пошла в ординаторскую, чтобы прилечь. В отделении было спокойно. Тяжёлых больных не было, «твёрдо вставшие на путь выздоровления» – как шутил заведующий, отпросились по домам. Оставалось всего человек десять, не внушавших особых опасений.
В ординаторской Ирина неожиданно обнаружила Сашку Ивлева, одного из коллег.
– С Новым годом! – поприветствовал он.
– С Новым годом. А ты чего здесь делаешь? – удивилась Ирина.
– Да мать телеграмму прислала – что-то там у них случилось… Сейчас звонить буду, – он вздохнул.
– Слушай! – Ирина оживилась. – А ты долго здесь пробудешь?
– Час-полтора, – Сашка пожал плечами. – Пока звонок дадут. Межгород же…
– Будь другом, – она умоляюще посмотрела на него, – отпусти меня на часок. Я домой сбегаю, подарок под ёлку положу.
– Беги! – Сашка улыбнулся понимающе. – Да не торопись, а то упадёшь, ногу сломаешь, а мне с тобой возиться придётся.
В квартире было темно и тихо. Пахло мандаринами. Стараясь не шуметь, Ирина пристроила под ёлку пакет с подарком – фирменными джинсами, купленными втридорога у фарцовщиков, и повернулась к двери.
Что её заставило заглянуть в спальню? Она не знала. Потом она много думала об этом и каждый раз в глубине души понимала: как хорошо было бы, если б она тогда просто вышла из квартиры и отправилась на работу. Как хорошо было бы, если б по пути домой в ту ночь она действительно сломала ногу. Как хорошо было бы, если б Сашка Ивлев праздновал свой Новый год дома и никуда не звонил…