– Спасибо, что согласились встретиться именно здесь, – произнесла Таисса вместо этого, переводя взгляд на могильную плиту. – Мне показалось, что вам нужно было узнать про это место.
– Я никогда здесь не был, – негромко сказал Анджей, глядя на серый могильный камень. – И никогда…
Он запнулся.
– Вы знали её? – тихо спросила Таисса. – Мать Дира?
Анджей покачал головой:
– Я не буду говорить об этом. Это знание вас не касается.
– Оно помогло бы найти Дира, – возразила Таисса. – Места, которые она любила, где встречалась с вами… Дир может быть там.
По губам Анджея скользнула улыбка:
– Вы правда думаете, что сильнейший Светлый вроде него будет настолько неосторожен или наивен?
– Сейчас Дир Тёмный, – очень тихо сказала Таисса. – И он способен на любые поступки. Я не шучу.
Она кивнула на огонёк своего нейросканера, горящий ровно и ярко.
Анджей изменился в лице.
– Сын скромного профессора математики – самый сильный Тёмный в мире? – произнёс он, и теперь в его голосе вместе с иронией, направленной на самого себя, слышалась явная тревога. – Боюсь, для меня эта ноша окажется тяжеловата.
– Вы ненавидите Тёмных?
– А смысл? – вопросом на вопрос ответил он. – Ненависть – чувство, без которого вполне можно обойтись.
– Я Тёмная, – напомнила Таисса. – И война закончилась лишь год назад.
– Но мы больше не воюем, и Тёмные проиграли. Я вообще был против войны. Разумеется, моё мнение никого не интересовало.
– Думаю, Дир тоже был против. – Таисса невесело улыбнулась. – Мы с ним об этом никогда не говорили. Слишком болезненная тема.
Она вдруг нахмурилась:
– Подождите. Вы не знали, что Дир – Тёмный, но он не мог вам этого не сказать. Вы почувствовали бы ауру, в конце концов. Он стёр из вашей памяти даже это?
– Я не помню. Светлые уже расспрашивали меня, но они не упомянули смену ауры. Я помню лишь лицо Дира, когда он просил у меня разрешения запечатать часть моей памяти на время. И помню своё согласие. Больше ничего.
Таисса вздохнула. Неужели это и впрямь совершенно бесполезный разговор? Если отец Дира не помнит о разговоре с сыном, если не желает говорить о матери Дира…
– Вас, должно быть, хорошо охраняют, – произнесла Таисса. – Чтобы никто не попытался похитить вас и использовать против сына.
– Не совсем сына. Я всего лишь донор.
– Всё равно.
Таисса вопросительно указала на скамью, стоящую чуть в отдалении, и Анджей кивнул. Молча они подошли к ней и уселись рядом.
– Мне очень, очень нужно его найти, – негромко сказала Таисса. – Пожалуйста, помогите мне.
– Зачем вы его ищете?
Таисса вздохнула, глядя в глаза Анджею.
– С тех пор как он стал Тёмным, он испытывает невыносимые боли, – просто сказала она. – Недавно я нашла способ сделать его Светлым. Мне пришлось пройти через чудовищные испытания, чтобы получить это знание, и я не хочу, чтобы оно пропало зря.
Дир погиб на её глазах. Но она никогда не расскажет об этом его отцу.
Анджей внимательно глядел на неё:
– Кто вы?
– Его первая любовь.
Его глаза едва заметно расширились:
– Тёмная и Светлый?
– Я была Светлой некоторое время. – Таисса вздохнула. – И всё указывает на то, что в недалёком будущем мне это снова предстоит, вне моей воли и желания.
Мужчина кивнул:
– Тогда мне проще его понять. Если Дир был вашим наставником среди Светлых…
– Куратором.
– Чем-то он напоминает мне меня. Когда-то… – Он оборвал себя.
– Что?
– Неважно. Я и впрямь не смогу вам помочь, Таисса Пирс. – Анджей посмотрел ей в глаза. – Это не игра и не притворство. Я хотел бы того же, что и вы. Но мне нечего вам сказать.
Нейросканер молчал. Таисса молчала тоже. Ей очень хотелось узнать этого спокойного замкнутого математика получше. Ведь он был отцом Дира, у них была одинаковая улыбка, похожие взгляды на жизнь, возможно, даже увлечения. Таисса представила отца и сына вместе на рыбалке и невольно улыбнулась.
– Мне ужасно жаль, что мы, наверное, больше не увидимся, – сказала она. – Дир очень похож на вас, знаете?
Анджей кивнул:
– Знаю.
Он помолчал, глядя на отцветающие одуванчики вокруг скамейки, и Таисса вдруг вспомнила снимок в квартире Дира, где вокруг неё разлетались белые пушинки.
– Не думаю, что Дир рассказал мне какие-то страшные тайны, – внезапно сказал Анджей. – Но он мечтал найти во мне своего отца, а я лишь генетический донор. Это звучит бездушно, жестоко, но разве может быть иначе? Если бы эмбрион, который получился с участием вашей яйцеклетки, выносила бы другая молодая женщина, если бы она потом запретила вам видеться с сыном, как Светлые запретили мне, вы могли бы называть себя матерью этого юноши?