«А тебе я советую выбрать лучшее двадцативесельное судно, взять гребцов и отправиться в путешествие, чтобы узнать, куда запропастился твой отец, Может, люди тебе расскажут, или Зевес заронит ответ в твой ум, и тебе станет ясна истина. Отправляйся в Пилос и посоветуйся со священным Нестором, а оттуда держи курс в Спарту к рыжему королю Менелаю. Он последним из ахейцев вернулся с войны. Если узнаешь, что твой отец жив и скоро возвратится домой, стисни зубы и еще год потерпи лишения и беспорядок в дому, А узнаешь, что он погиб навеки, — вернись на родину, насыпь ему курган по всем правилам и выдай мать замуж.
«А тем временем думай, как перебить кавалеров в твоем дому, в честном ли бою или уловкой. Ребячество тебе уже не к лицу, пора забыть детские фантазии. Ты муж ростом и статью. Ты слыхал, как повсеместно прославился принц Орест, отмстивший изменнику Эгисту за подлое убийство его благородного отца? Будь как Орест, и грядущие поколения воспоют тебя.
«А сейчас мне пора возвращаться — матросы устали ждать. Я оставляю дело в твоих руках. Подумай над моим советом».
— Сэр, — сказал разумный Телемах, — ты говорил со мной с сердечной добротой, как отец с сыном. Я это никогда не забуду. Я понимаю, что тебе не терпится отплыть, но задержись хоть немного, искупайся в бане и освежись. А потом пойдешь на корабль в счастливом расположении духа, захватив на память обо мне прекрасный и драгоценный подарок, из тех, что дарят только по великой дружбе.
— Нет, — отказалась ясноглазая богиня Афина, — не пытайся меня удержать. Я спешу. А знак дружбы, который ты мне предлагаешь, пусть подождет моего обратного плаванья, и я возьму его прямо домой. Выбери самый дорогой дар — я отдарю тебя достойнейшим.
С этими словами она исчезла, как будто птица вспорхнула, оставив Телемаха полным решительности и присутствия духа. И образ отца стал перед ним еще живее прежнего. Заметив в себе эти перемены, Телемах был потрясен. Он понял, что его посетило божество. И сам подобный богам, он вернулся в общество кавалеров.
Они молча внимали песни замечательного менестреля, а тот пел о возвращении ахейцев из-под Трои и о несчастьях, выпавших на их долю по воле Афины Паллады. В своей горнице наверху Пенелопа, милостивая дочь Икария, прислушалась к словам баллады и спустилась вниз в зал по крутой лестнице в сопровождении двух фрейлин. Она приблизилась к обществу кавалеров, прикрыла лицо складкой платка и стала у несущей колонны меж двух фрейлин. Разрыдавшись, она прервала вдохновенного барда.
— Фемий, — сказала она, — с твоим знанием баллад о подвигах богов и героев ты мог бы выбрать и другую, чтобы очаровать слушателей. Спой что-нибудь подходящее для веселого пира. А эту песнь больше не пой. Она слишком грустна, у меня от нее сердце щемит. Ведь я понесла самый тяжкий урон в этой катастрофе. Я каждый день оплакиваю лучшего из мужей, чье имя гремело от Эллады до Аргоса.
Но Телемах не собирался потакать Пенелопе.
— Мать, — сказал он, — не мешай нашему верному барду развлекать нас, как его душеньке угодно. Не поэты виновны в происшедшей трагедии, но сам Зевес, который поступает с нами по своему усмотрению. Не будем винить Фемия, коль он поет страшную судьбу данайцев — слушатели всегда требуют новых песен. Мужайся и крепись, ибо не только Одиссей не вернулся с войны. Многие мужья встретили свой рок под Троей. Иди же в свою горницу и займись своими делами, ткацким станком и веретеном, и прикажи служанкам продолжать работу. Принимать решения — дело мужчины, а в этом доме мужчина и хозяин — я.
Пенелопа была изумлена, но вняла здравым речам сына и удалилась к себе. Она поднялась в будуар в сопровождении фрейлин и зарыдала по Одиссею, любимому супругу, пока ясноглазая Афина не сомкнула ей очи сладким сном.
Тем временем в сумрачном зале кавалеры разгулялись, и каждый громогласно клялся, что именно ему выпадет лечь в постель с королевой. Но мудрый Телемах призвал их к порядку.
— Соискатели руки моей матери, — сказал он, — прекратите необузданную наглость. Ужинайте и развлекайтесь, но тихо, чтобы не мешать дивному голосу барда. А завтра, я предлагаю, пойдем в собрание. Там я официально попрошу вас покинуть наш дом. У вас есть свои залы, можете там пировать за собственный счет и принимать друг друга по очереди. А если вам милее транжирить мое достояние — пируйте без удержу, но Зевес приблизит день возмездия, когда я без удержу перебью вас в своем доме.
Они изумились дерзкому тону Телемаха, но прикусили язык. Наконец Антиной, сын Эвпейта ответил:
— Что же, Телемах, видать, боги научили тебя вольной речи и надменным словам. Хоть ты и сын своего отца и наследник итакского престола, упаси тебя бог стать королем окруженной волнами Итаки.
— Антиной, — сказал здравомыслящий Телемах, — я вынужден тебя разочаровать. Я охотно приму скипетр из рук Зевса. Думаешь, что горше нет судьбы? Я, напротив, считаю, что королем быть не худо, это прибавляет достатка и славы. Но раз могучий Одиссей погиб, власть на острове наверняка перейдет к одному из старых или молодых лордов, которыми кишит окруженная морем Итака. Я хочу быть хозяином своего дома и рабов, приведенных в полон победоносным Одиссеем из походов.
На этот раз ему отвечал Эвримах, сын Полиба:
— Телемах, в руках богов решение, кому править на Итаке. А ты правь своим домом и владей своим добром. Никто не захватит насильно твое имение, пока жив народ Итаки. Но поведай нам, дорогой Телемах, кто приходил к тебе в гости? Откуда он? Из какой страны и народа? Где его родина? Принес ли он вести о возвращении твоего отца, или приехал по своим делам? Он так неожиданно исчез, что мы не успели познакомиться, А жаль — он выглядел, как знатный лорд.
Осторожный Телемах успокоил его опасения:
— Эвримах, давно миновали надежды на возвращение моего отца. Я больше не верю вестям о его приближении, кто бы их ни принес, и в прорицателях мне нужды нет, хотя мать любит с ними советоваться. А мой гость — старый друг моего отца, родом из Тафоса. Он назвался Ментесом, сыном мудрого Анхиала и правителем тафийских мореплавателей.
Так ответил Телемах, но на деле он узнал бессмертную богиню.
До заката они предавались наслаждениям танцев и удовольствиям песней. Ночь застала их в разгаре веселья, но в конце концов они разошлись по своим домам и постелям. Погруженный в думы, Телемах удалился в свою спальню, просторную комнату с прекрасным двориком и видом на все стороны. Его проводила Эвриклея, освещая факелом путь. Верная и надежная Эвриклея была дочерью Опса, сына Певсенора. Король Лаэрт купил ее юной девушкой, и отдал за нее двадцать волов. Он почитал ее, как законную супругу, но, опасаясь гнева жены, не спал с ней. Эвриклея любила Телемаха больше, чем все женщины во дворце, потому что она вскормила его с младенчества. А сейчас она освещала путь Телемаху в его просторную спальню.
Телемах распахнул двери спальни и сел на лежанку. Он стянул с себя длинную обтягивающую тунику, а умелые руки Эвриклеи приняли ее, сложили и разгладили, а затем повесили на крючок у деревянной инкрустированной кровати. Эвриклея вышла, прикрыв дверь с серебряной ручкой и опустив ремнем засов. Телемах лежал всю ночь напролет под шерстяным одеялом и обдумывал планы поездки, предписанной Афиной Палладой.
Песнь II
Народное собрание
Как только свежая розовоперстая Заря осветила Восток, любимый сын Одиссея оделся и встал. Он накинул перевязь с острым мечом на плечо и затянул прочные сандалии на быстрых ногах. Величественный, как бог, он вышел из опочивальни и немедленно велел зычным глашатаям созывать длинноволосых ахейцев в собрание. Герольды звонкими голосами созвали народ, и ахейцы немедленно последовали зову. Телемах выждал, пока все собрались, и, крепко сжимая бронзовое копье в руке, проложил себе дорогу сквозь толпу. За ним по пятам бежали два гончих пса. Афина одарила его таким очарованием, что все глядели на него с восхищением. Старцы подвинулись, когда он занял место своего отца.