Глава 6. Разворошенный муравейник
Рейд Чемульпо, Корея. 26 января 1904 года, вечер.
На борту "Сунгари" корейские кули, погоняемые русскими моряками во главе с двумя боцманами, сунгарским и с "Варяга", готовили его к гибели. На мостике сам капитан изливал душу Рудневу.
— Я понимаю, необходимо. Я понимаю, или это старое корыто — или новый крейсер, один из лучших на флоте. Я понимаю, мы не утопим, так или японцы расстреляют, или, того хуже, себе заберут и будут снаряды возить, которые потом на русские головы полетят. Но все одно, своими руками свой же корабль медленно готовить к утоплению — это как старого друга предать! Может, для вас, господин Руднев, это просто груда железа в полторы с лишком тысячи тонн водоизмещением, но для меня…
— Но для вас это то же самое, что для меня "Варяг", старый товарищ. Прекрасно понимаю, и поверьте, сочувствую. Даст Бог, прорвемся, лично попрошу государя новому пароходу КВЖД или Доброфлота присвоить имя геройски погибшего "Сунгари", а вас поставить капитаном. А может, мобилизую вас в военный флот и захвачу вам крейсер у японцев! Примете командование?
— Ну, если вы так ставите вопрос, то приму. Только если назовете "Сунгари"! Но вот чтоб кого с мостика трампа да под эполеты на крейсер! Шутник-с Вы, Всеволод Федорович! На Императорском флоте мне за все про все выше прапорщика по адмиралтейству не прыгнуть, сами знаете. Да и имена кораблям флота сам император присваивает. А он, поди, про такую речку и не слыхивал даже. Мало того, что куска хлеба лишили, так еще и смеетесь надо мной.
Грустный сарказм в голосе капитана был практически не скрываем. Ну что ж, я бы на его месте тоже не поверил. Но зато теперь я его, как придет время, смогу поймать на слове. А в эти времена слово совсем не такой пустой звук, как в мои.
— Договорились, "Сунгари" так "Сунгари". Только судно не я у вас отнимаю, а япошки, будь они трижды не ладны. А пока пойдемте посмотрим, что у вас в трюмах творится.
— Разгром и грязь! Вот что там творится. Водонепроницаемые переборки разбиты, двери вырваны с мясом, под котлами мина ваша, будь она неладна! Очень надеюсь, что ваш минер Берлинг свое дело знает, и так кочегары боятся работать. Еще куча вашего взрывоопасного барахла в кладовых и вторая мина, вся опутанная проводами, как гирлянды на иллюминации по случаю коронации государя, да-с, имел честь присутствовать. В грузовых трюмах еще хлеще, сначала хоть в мешках цемент сваливали, хоть какой-то порядок был, так прибежал ваш малахольный старший офицер, прости господи, приказал распороть мешки, да еще и затопить трюмы наполовину. Сейчас туда вообще мусор и камни со всего порта корейцы стаскивают, а как закончат, начнут наш уголь носить к вам на "Варяг". Хотя зачем вам наш мусорный уголек, не знаю. Мы-то на кардифах не ходим-с. А вообще обидно, всю жизнь был чистый аккуратный пароход, а перед смертью в помойку превратился. Мы с вами, наоборот, завтра в чистое переоденемся, а "Сунгари" вот так вот… Жалко его, одним словом. Ну да пройдемте, добро пожаловать к нам на шестой круг ада, господин каперанг!
Капитан не соврал ни одним словом. Внутренние помещения парохода представляли из себя квинтэссенцию беспорядка и разрушения. К этому надо добавить толстенькую 190-килограммовую тушку гальваноударной мины образца 1898 года между котлами. Два десятка ее близняшек на палубе, попарно подвешиваемых к днищам шлюпок и катеров, щедро переданных на "Сунгари" с обоих военных кораблей. Присовокупите десяток пироксилиновых патронов на кингстонах и стенках котлов, и тогда можно понять, почему кочегары, несущие вахту и поддерживающие пары, столь опасливо вжимали головы в плечи. Ничего, им пройти-то надо всего пару миль, а потом пошуровать в котлах напоследок для обеспечения более красивого облака взрыва, и на "Варяг". Правда, там потом еще страшнее будет, ну что поделать, война.
Из носового трюма донеслась сочная морская ругань с упоминанием святых и что совсем уж не в кассу, офицеров. Так, это уже интересно! Что у нас тут за действующие лица? Ага, два известных бузотера с "Варяга". Ну конечно, кого еще могли ночью послать затапливать трюмы с цементом? Только "любимчиков" старшего офицера. Но, впрочем, заслуженно их Вениамин Васильевич чморит. Как какая заваруха, так эта парочка всегда в центре. Взять ту же историю с купанием четверых английских матросов в Шанхае! Не совсем добровольном, естественно, купании. Кто ж по доброй воле в марте в воду с пирса сиганет-то? Пари у них, видишь ли, было. Небось по вопросу "кто кому в рыло первым с размаху попадет, чтобы с копыт". Ну да ладно, то дело прошлое. А чем же у нас сейчас матрос первой статьи Михаил Авраменко не доволен? Ага, в жидкий бетон, как это по французски, плюхнулся. Ну а при чем же тут начальство-то? Так, если вынести за скобки две минуты мата, силен, бродяга, кстати, не повторяется, к себе вернусь, надо пару выражений перенять, "а на фига вообще мы это тут делаем". Ну что же, придется снизойти до разъяснений. Мне завтра нужна вся команда в числе единомышленников, а этот сорвиголова вместе со своим корешем Кириллом Зреловым всех оповестят почище корабельной трансляции. И в нужной тональности.
— Вечер добрый, чудо-богатыри!
— Здравия желаем, ваше высокоблагородие!!!
— Ну что, в трюме не как у вас на грот-марсе, скучно и грязно?
— Так точно, ваше высокоблагородие!
— Ладно, братцы, вольно. Присаживайтесь, курите, вот папиросы.
— Так в трюме же не на баке, ваше…
— Да ладно, в ЭТОМ трюме теперь можно все что угодно. Я разрешаю. Тут завтра такой фейерверк будет, что пара окурков не повредит. Угощайтесь.
— Благодарствуем.
— Я тут краем уха слышал, как ты, Авраменко, поливал весь мир и меня в частности. Не оправдывайся, если бы я в жидкий цемент по колено нырнул, то от меня ты бы еще и не такое услышал. Да не дергайся ты… Нам с вами, братцы, завтра надо пробиться сквозь строй из шести крейсеров наших узкоглазых "друзей". И лупить они нас будут не шомполами или линьками, а кое-чем похлеще…
И мне уж точно не до того, чтобы обижаться на то, как ты меня назвал. Собака лает, ветер носит, как говорят на востоке. Но вот в том, что я заставляю вас здесь заниматься ху… идиотизмом, ты, братец, не прав.
— Вашбродь! Так оно это… Мало того, что на нас вся местная команда волком смотрит. Те, что остались. Большинство уже к нам на "Варяг" съехали… Но так еще и не отстирать ведь энтот цемент-то! На кого я похож, не матрос, а пугало огородное, да и только. Завтра на поверке господин старший офицер опять на бак на час поставють, а отмыться-то некогда!
— Не боись, замолвлю за тебя словечко. Но завтра нам всем в чистое по любому переодеваться. А пароход мы этот поутру выведем на фарватер и, если узкоглазые не сдадутся, то взорвем ко всем чертям! И заткнем им фарватер как бутылку пробкой. А цементом вы его заливаете, чтобы им его потом было веселее поднимать из ледяной водички. Так что порядок тут можно не соблюдать. Мины на верхней палубе видели? Как закончите в трюме и докурите, помогите гавальнерам их подвесить под днища шлюпок и спустить это все хозяйство на воду. Нечего супостату подглядывать, что мы тут делаем, будет ему сюрприз. Да, еще, всей команде сегодня по двойной чарке перед сном. С устатку пользительно… А завтра — сколько влезет, но, братцы, чур — после боя.
— Рады стараться, ваше высокоблагородие!
— Ну раз рады, то старайтесь. Завтра утречком еще новую песню выучим, чтоб помирать нам было веселее, слышали, небось, как в кают-компании пели? А пока работайте. Ночь, хоть и зимняя, а коротка, дел больно много. Да, еще о делах, как тут закончите, соберите всех наших мелких артиллеристов… Ну, что смотрите глазами круглее тарелок? Все расчеты орудий калибром сорок семь миллиметров и бегом на бак. Вам лейтенант Беренс и мичман Лобода прочтут лекцию о том, как заряжать, наводить и стрелять из шестидюймовки Канэ. Вы следующие после севастопольцев. Вы-то хоть артиллеристы, а из них дай Бог хоть подносчиков за ночь нормальных сделать. Знаю, что вы ее изучали, но это было давно, а завтра я ожидаю большую убыть в расчетах. Вот вы и будете их подменять, потому как до атаки миноносцев у 47-миллиметровок вам делать нечего, понятно?