- Рабби Захария говорит, что Яхве вознаградит тебя за сегодняшнее деяние, - вдруг сказал кто-то на славянском, пусть и сильно картавя, - что многие годы, если не века, в синагогах Александрии будут вспоминать и славить отважных воинов с севера.
Влад обернулся –позади него стоял молодой человек, с кудрявыми черными волосами и зелеными глазами. Одет он был также, как и остальные евреи, однако в чертах красивого нагловатого лица угадывалась примесь иной, более знакомой крови. Талию молодого человека перехватывал широкий пояс, с которого свисал короткий меч.
-Кто ты? – спросил его Влад.
- Левий бен Якун.
-Откуда ты знаешь нашу речь?
-Мой отец был наемником-славянином из охраны патриарха Кира – он и научил меня говорить по-вашему. К сожалению, он погиб, когда арабы захватили город.
-Печально, - буркнул Влад, хотя ему было и наплевать на отца юноши, - слушай, если ты понимаешь, о чем говорит этот старик – передай, что одних благодарностей мало. Мои воины рисковали жизнью ради них – и за это они заслуживают не болтовни, а золота.
Левий кивнул и повернулся к старику, что-то втолковывая ему. С каждым произнесенным им словом лицо еврея становилось все более скорбным. Когда же рабби начал отвечать то, казалось, он вот-вот расплачется от огорчения.
-Он говорит, - перевел Левий, - что с радостью бы вознаградил храброго воина за спасение народа Израилева. Увы, евреев грабили сначала ромеи, потом арабы, потом снова ромеи, а после недавних погромов, кагал совсем обнищал и теперь он не знает, сможет ли он прокормить хотя бы себя, не говоря уже о…
-Скажи, пусть не заговаривает мне зубы, - грубо оборвал его Влад, - я знаю вашего брата еще по Солуни – тамошние евреи даже после того как мы взяли город, умудрились навариться на продаже ромеев в рабство. А Александрия в разы богаче Солуни – в жизни не поверю, что ваши не сколотили тут состояние. Если он не расплатится со мной сейчас – я возьму свое сам и то, что с ним могли сделать те ребята, покажется вам детской забавой.
Левий снова повернулся к Захарии, быстрой речью и оживленной жестикуляцией, явно пытаясь в полной мере донести до иудейского старейшины сказанное Владом. Лицо рабби отразило еще большую тоску и скорбь, но, в конце концов, он все же кивнул, соглашаясь, бросив несколько слов своим людям. Спустя время, Влад стал обладателем нескольких увесистых мешочков, приятно позвякивающих у него на поясе.
-Это все, - вдруг сказал Левий, - мелочь, недостойная великого воина. Но больше ты не возьмешь, даже если станешь резать их – мои соплеменники и впрямь бывают скупы до неприличия. Однако, если ты смел и смышлен, то сможешь получить куда больше добычи, чем когда-либо на службе у басилевса.
- О чем это ты? – заинтересованно спросил Влад. Левий настороженно оглянулся по сторонам и жестом предложил жупаничу отойти.
- Если тебе и вправду интересно, - приходи вечером к колонне Диоклетиана. Может взять несколько человек, но не больше пяти – там, куда я хочу тебя привести, много людей не к чему. Если же мы преуспеем, то получим воистину сказочное богатство.
-Почему я? – спросил Влад, - почему не кто-то иной из твоих родичей?
- Они не верят мне, а я не верю им, - сказал Левий, - долго объяснять почему. К тому же – в место, о котором я говорю, побоятся лезть из-за проклятия.
- Я тоже не люблю иметь дело с такими вещами, - заметил Влад, - с чего ты взял, что я соглашусь искать проклятого золота?
-Из-за твоего меча, - Левий коснулся торчащей из-за пояса Влада рукояти, - я учился магии у наследников Александрийского мусейона и умею распознавать… некоторые вещи. Человек с оружием как у тебя будет там защищен лучше, чем кто либо.
-Ты меня заинтересовал, Левий бен Якун, - хмыкнул Влад, - хорошо, я приду.
Колонна Диоклетиана вздымалась в небо с вершины старого акрополя Александрии: высоченный столп из красного гранита, увенчанный статуей одного из величайших гонителей христиан. Иной правитель язычников пришел сюда на закате, а вместе с Владом явились Стойгнев и еще несколько воинов, из тех, что ходили с ним еще в Италию. С собой славяне привели белого барана, которого и зарезали у подножия колонны как жертву духу императора. Когда обряд подошел к концу, появился Левий.