— Жалкая игра.
Он фыркнул, услышав ее каламбур.
— Ночь только началась. У меня впереди еще много часов, чтобы ублажить тебя, и уверяю, когда я закончу, «жалкий» будет последним словом, которое придет тебе на ум.
Зефира надела неприступную маску, не желая дать ему понять, как хорошо ей с ним было.
— Что ж, если ты хочешь снова опозориться, то кто я такая, чтобы тебе мешать?
Страйкер шикнул на нее.
— Ты такая злючка, — он подтянул одеяла так, чтобы укутать ее.
— Ты серьезно насчет продолжения? — спросила Зефира.
— Абсолютно. Мне надо наверстать несколько веков.
Она начала было отвечать, но тут раздался стук в дверь.
Страйкер удостоверился, что Зефира полностью укрыта, затем рявкнул:
— Войдите.
Это был Дэвин. Он шагнул в комнату, потом помедлил, увидев, что Страйкер голый, и рядом с ним лежит Зефира. Он быстро отвел взгляд.
— Мой господин, я хотел вам сообщить, что у нас появилась еще одна проблема.
— Какая?
— Мы не можем кормиться.
Страйкер обменялся с Зефирой взглядом, прежде чем обратиться к Дэвину:
— Что ты имеешь в виду?
— Война и демоны заблокировали нас. Если какой-то даймон покидает это место, чтобы покормиться, они его убивают или обращают. Мы в ловушке.
Страйкер грязно выругался.
— Как долго ты сможешь не кормиться?
— Я питался прошлой ночью, так что на несколько недель хватит. А вы, повелитель?
Он взглянул на Зефиру.
Она похолодела, поняв, что означает этот взгляд.
— Я дважды брала твою кровь…
Страйкер кивнул.
— Я продержусь несколько дней.
Зефира сглотнула, испугавшись его сухого тона, и почувствовала, как ее пронзает страх.
— Как долго?
— Дня два, может быть.
А потом он умрет.
Глава девятая
Зефира молчала, пока Дэвин не оставил их одних. Страйкер повернулся к ней на постели, и взгляд Зефиры упал туда, куда она его до этого ранила. Он проследил за ее взглядом. Хотя рана исцелилась, это все еще служило напоминанием об опасном нраве Зефиры.
И ее смертоносной цели.
— Похоже, твое желание исполнится скорее, чем ты ожидала, да? — легкомысленно заметил он.
Зефира прижала простынь к груди.
— Должен быть выход.
— У них есть преимущество. Демоны не зависят от ночного времени. Они могут поджидать нас и днем, и ночью. Мы же можем питаться только после наступления темноты.
— Ты можешь перенести людей сюда?
Теоретически да. Но все не так просто.
— Только если они сбились с пути. Что проще сказать, чем сделать. Обычно с помощью таких ловушек мы получаем только детей, а большинству даймонов, в том числе и мне, трудно поглотить душу ребенка. Даже если они всего лишь человеческая шваль.
Ее взгляд потемнел от ярости.
— Они не колеблясь убивали наших детей.
И снова все не так просто.
— Их предки убивали наших детей, не они. Они ни в чем не виноваты в этой борьбе. Мой отец превратил меня в чудовище, прокляв на такую жизнь, но я не хочу перестать себя уважать из-за его безумия.
Зефира покачала головой.
— Ты воин. Хочешь сказать, что никогда не убивал в битвах детей?
— Я учился воевать как смертный, но перестал сражаться с тех пор, как стал даймоном. Так что, нет, я никогда не забирал жизнь у ребенка. Будучи отцом, не уверен, что смогу когда-либо так поступить, — он сощурил глаза, — и это не делает меня трусом.
Зефира подняла руки, словно сдаваясь, услышав его враждебный тон. Она случайно наступила на больную мозоль, о которой понятия не имела.
— Это никогда не приходило мне в голову, — по крайней мере, его неумение причинить вред ребенку. Что же до остальных его поступков…
Это уже другая история.
Когда Страйкер поднялся с постели, она увидела вытатуированный на его правом плече клинок, привлекший ее внимание еще до того, как она сосредоточилась на их прежних играх. Это заставило ее внимательно присмотреться к тату, отложившейся у нее в голове.
Нет, этого не может быть…
— Стой, — выпалила она, потянув Страйкера назад, чтобы рассмотреть тату.
Разбитое сердце с обвивавшей его колючей лозой и мечом, вонзившимся в его пурпурный центр. А еще была лента, и имя, написанное на ней, заставило ее дыхание застрять в горле.
Зефира.
Под ним расположились восемнадцать маленьких черных слезинок, образовавших сложный узор.
— За кого они?
— По одной за каждого из моих детей и внуков. И по одной за каждую из моих жен.
Но только ее имя он написал на ленте. Ею одной отметил свое разбитое сердце.
Зефира взглянула вверх и встретилась с ним взглядом, когда он посмотрел на нее через плечо. Ее разрывали воспоминания об их совместном прошлом и противоречивые эмоции. Он был таким близким и таким чужим.
— Кто ты теперь, Страйкериус?
— Я потерянная душа, — выдохнул он тихо. — У меня была цель, но я споткнулся на пути к ней.
— А сейчас?
Его глаза опасно сощурились. Соблазнительно.
— Я вижу, что я хочу снова, но впервые в жизни не уверен, могу ли я это требовать. Я не должен был покидать тебя и знаю это.
Зефира положила ладонь на его щеку, колючую от щетины.
— Я служанка Артемиды. Я в долгу перед ней, за то, что она поддержала меня, когда никто не поддержал.
— Разве ты не заплатила этот долг тысячу раз?
Зефира помедлила. Заплатила ли? Артемида могла быть такой непостоянной и холодной. За века Зефира казнила для Артемиды бесчисленное множество людей и тех, кто солгал богине или оскорбил ее. Странно, что до этого она никогда всерьез не думала о том, чтобы оставить службу Артемиды. Ей было достаточно оставаться в безопасном храме богини и просто существовать. Единственной ее целью все эти столетия являлась защита дочери.
Да и могло ли быть по-другому? Ведь ее последней целью было состариться вместе с любимым мужчиной, а он ушел, разбив ее сердце. Ее душу. Ее жизнь.
После этого она поклялась, что никогда снова не испытает такой боли. Одного раза более чем достаточно.
Страйкер повернулся на кровати, так напряженно и обжигающе глядя на нее, что по телу побежали мурашки.
— Присоединяйся ко мне, Фира. Будь на моей стороне, и я положу мир людей к твоим ногам. Мы найдем способ разрушить проклятие моего отца и займем свое место под солнцем.
— Дневной свет не касался меня больше одиннадцати тысяч лет. С той ночи, когда нас предупредили о проклятии.
— Я дам его тебе.
Зефира отрицательно покачала головой.
— Однажды ты уже обещал мне мир, а потом швырнул это обещание мне в лицо.
— Я изменился, Фира. Я больше не испуганный мальчик, живущий в тени своего отца. Я учусь на своих ошибках и клянусь, я никогда больше тебя не покину.
Она хотела поверить этому, но не знала, сможет ли. Обещания так легко давать и так трудно сдержать. Редкий человек может их исполнить.
— А еще ты умрешь через два дня, если мы тебя не накормим.
— Даже в смерти я найду способ остаться рядом с тобой.
Эти слова разожгли ее гнев, напомнив об обете, который он дал на их свадьбе.
— Как ты смеешь! — зарычала она, отталкивая его.
— Я не понимаю.
— Ты насмехаешься надо мной.
Страйкер выглядел озадаченным. Как он мог не знать?
— Разве?
— Ты уже обещал любить меня и бросил меньше чем через год. Как я могу теперь доверять тебе?
— После смерти жены я больше не женился. Ни разу за все эти века и не потому, что я чувствовал что-то к ней. Воспоминания о тебе — вот что удерживало меня в одиночестве. Ни одна женщина не пленяла меня так, как ты.
И ни один другой мужчина не смог завоевать ее сердце. Ни один. Только Страйкеру удалось сломать защиту, которой она себя окружила.
Вот почему она ненавидела его настолько сильно.
— Матера!
Зефира взглянула на дверь, и в тот же момент Медея ее распахнула. На этот раз Медея никак не отреагировала, увидев их обнаженными в постели. Уже одно это сказало Зефире насколько зловещи принесенные ею новости.