Кончая, Зефира выкрикнула его имя, и в это короткое мгновение он понял, что убьет и умрет за эту женщину. Она одна обладала такой властью над ним. Наслаждаясь ее освобождением, он зарычал от удовольствия, его тело сотрясалось от оргазма.
Рухнув на нее, Страйкер тесно прижал ее к себе.
— Я люблю тебя, Фира, — прошептал он ей на ухо.
И в ответ тихие, на грани слышимости, самые важные для него слова:
— Я тоже тебя люблю.
Меньяра помедлила, ощутив за спиной абсолютную силу, от которой воздух шел рябью, заставляя подниматься волоски на шее.
— Почему ты прячешься, Джаред?
Он материализовался перед ней.
— Я не прячусь.
— Как скажешь, дитя. Как скажешь.
Отступив назад, он прищурился.
— Почему ты защищаешь малахая?
Меньяра проигнорировала его вопрос. Не было необходимости идти с ним, она знала, что на самом деле у него на уме.
— Я понимаю твою скорбь и знаю, почему ты сделал то, что сделал. Но, несмотря на то что ты думаешь, смерть малахая не принесет тебе утешения. Не заберет страдания или чувство вины, что тяготят твою совесть.
Джаред скривил губы.
— Прекрати нести чушь. Я не один из твоих новобранцев, готовящихся к войне. Я ветеран апокалипсиса. Я был по обе стороны ада, и меня тошнит от дерьма. Я хочу его жизнь, и мне никто и ничто не помешает ее получить. Да катись оно все к источнику, я заслужил некоторую передышку после всех этих лет насилия.
Меньяра покачала головой.
— Даже так источник не успокоится. Единственный способ достать малахая — через меня.
Джаред, используя силу, вызвал тайфун. Его волосы развевались от кружившей вокруг него мощи, крылья раскинулись вширь, глаза светились ярким золотом.
— Тогда я заберу твою жизнь.
Меньяра подняла руки, чтобы поймать посланный к ней огненный шар и вернуть его вместе со своим.
— Ты не хтонианец, и я не позволю тебе его забрать.
Она услышала резкий смех за спиной.
— Ты не можешь ее уничтожить, сефирот. Но у меня таких ограничений нет.
Обернувшись, она увидела ухмыляющегося Войну.
— Что ты здесь делаешь?
— Заключаю сделку с дьяволом.
Меньяра хотела сбежать, но, прежде чем успела, в ее ушах эхом отдалось громкое «бум», и все померкло.
Глава одиннадцатая
Страйкер лежал в постели, обнимая Зефиру и слушая ее тихое сопение. Улыбаясь сам себе, он проследил пальцами черты ее лица. Так прекрасна. Изящна. Как он по ней скучал. И как хорошо вновь ее обнимать. Ничем в своей жизни он не дорожил так, как этими тихими часами наедине с ней.
Он уже задремал, когда резкий стук в дверь заставил его встрепенуться.
— Войдите.
Вошел Дэвин, весь вид которого говорил: случилось что-то серьезное.
— Что?
Дэвин сглотнул.
— Мы обратили галлу в бегство и… — он вздрогнул и отвел взгляд, словно боясь продолжить.
— И что? — прорычал Страйкер сквозь стиснутые зубы.
Дэвин судорожно сглотнул.
— Война привел подкрепление.
Тоже мне! И чего Дэвин так испугался? Этого нужно было ожидать. Наоборот, было бы удивительно, если бы Война продолжил сражаться в одиночку.
— Мы можем…
— Они схватили Медею.
Зефира, полная тревоги, соскочила с кровати, обжигая Страйкера волной гнева и ярости.
— Они что?
— Забрали Медею, — сдавленно повторил Дэвин. Он встретил пристальный взгляд Страйкера. Стыд в его глазах тронул последнего, так что он не стал слишком злиться на этого мужчину. — Война хочет, чтобы ты сдался ему, иначе он убьет Медею.
Проклятия Страйкера были под стать проклятиям Зефиры.
— Собери наших людей, — приказал Страйкер.
Зефира поймала его за руку, когда он начал вставать с кровати.
— Мы не можем с ним сражаться. Он убьет ее.
Дэвин кивнул.
— Она права. Война выразился более чем ясно. Он хочет, чтобы ты пришел один, или он лишит ее жизни.
Страйкер стиснул зубы, ненавидя себя за то, что подверг опасности собственную дочь. Он встретился взглядом с Зефирой и увидел страх, прячущийся за ее яростью.
— Я это начал, и я закончу. Клянусь богами, я не позволю ему причинить ей боль.
— Вам обоим лучше вернуться. Ненавижу похороны, — тихо прошептала она в темноте.
Страйкер притянул ее ближе и поцеловал в лоб. Ни одни слова не значили для него больше.
— Не беспокойся. Я вгонял в гроб и не таких мудаков, как он, и еще посмеюсь на могиле этого ублюдка.
Ник приподнял голову, ощутив на своей коже чужеродную вибрацию: словно нежные прикосновения крыльев бабочки, танцующей на его плоти. Он быстро обернулся и увидел позади себя женщину, крохотную и гибкую. По исходившей от нее мощи Ник понял, что она так же смертельно опасна, как и прекрасна.
— Кто ты?
На уголках ее губ заиграла дьявольская ухмылка.
— Зови меня Кер. Война послал меня сказать, что мы захватили богиню Меньяру. Если хочешь ее вернуть, приходи один и без оружия к кладбищу Сент-Луис в полночь.
Ник усмехнулся.
— Довольно избитая фраза, не находишь?
— Нет. — Она исчезла.
Ник медленно сел, наблюдая, как кожа на его руке изменяется, возвращаясь к знакомому красно-черному узору. Он ощущал себя сильнее, чем когда-либо. Абсолютная сила… Если бы он еще знал, как ее контролировать. Но существовала и проблема — за большой силой следует большая слабость. Он мог чувствовать силу, но не мог реально ее использовать.
На сердце стало тяжело, когда Ник окинул взглядом комнату небольшой хижины, которую Меньяра звала домом со времен его детства. Кругом в беспорядке были разбросаны гравюры и статуи античных богов и богинь, и теперь он видел защитные письмена на стенах, прежде недоступные его человеческому зрению. Вот как она его охраняла… Ребенка и чудовище, которым он стал. Непритязательная маленькая хижина не годилась для богини, но таков был выбор Меньяры. И здесь он воспитывался ею и матерью.
Морщась от боли, Ник снова, как наяву, увидел безжизненное тело матери. Чувствовал холод ее плоти, пока пытался ее реанимировать. Он весь пропитался кровью, когда его мир рассыпался в одно неровное биение пульса. Он не знал, сможет ли когда-нибудь стать прежним. Ярость. Боль. Предательство. Все еще так свежо. Все еще жалит.
— Я скучаю по тебе, мам, — прошептал Ник, чувствуя, как его окатило волной мучительной агонии. Она умерла из-за него и только из-за него. Он знал это. Просто не хотел смотреть в лицо фактам.
Теперь в его руках оказалась жизнь Меньяры.
Ник мог проглотить свою гордость и спасти богиню или мог устраниться и наблюдать за ее смертью…
Выбор был только за ним…
Эш стоял на балконе галереи Савитара, возвышавшейся над большим залом ниже. Скрываясь в тени, он наблюдал, как хохочут, поглощая мороженое с сиропом, Тори, Дэйнджер и Сими. Его раздирали противоречивые эмоции, но одну он мог назвать точно — ощущение теплоты, которое охватывало его каждый раз, когда он их видел. Чувство семьи. Ни разу в жизни он не думал, что ощутит такое счастье и спокойствие. Познает деликатное прикосновение женщины, которая по-настоящему его любит. Прикосновение, которому он может доверять, — оно никогда не обернется болью и жестокостью. Воистину чудо.
Тори оглянулась, словно почувствовав его, и улыбнулась своей особенной улыбкой, действовавшей на него как удар молота. Эш отступил и замер, ощутив присутствие того, кого меньше всего ожидал увидеть.
Ник.
Эш не двигался, чувствуя того за спиной и ожидая его атаки.
Ее не последовало. Вместо этого, глубоко вдохнув, Ник заговорил низким, вызывающим тоном:
— Я доверял тебе, ты ублюдок, а ты меня подвел.
— Знаю, — спокойно произнес Эш, крепче ухватившись за перила. — Я должен был сказать тебе о Сими, но не сделал этого. И потом, я знал, как к тебе липнут женщины.