— Нет. Он был подарком.
— Подарком?
Она кивнула без каких-либо дальнейших объяснений.
— От кого? — подсказал он.
Она открыла дверь и впустила его в холодную аскетическую комнату.
— Мы не будем говорить о присутствии Джареда. Никогда.
Возможно…
Медея начала удаляться по коридору. Теперь, когда Страйкер освободился из камеры, он почувствовал, как его силы стремительно возрастают. Должно быть, на нее было наложено какое-то ослабляющее заклинание. Но сейчас, когда оно прекратило действовать…
Воодушевленный, он кинулся к дочери и схватил ее сзади.
Широко раскрыв глаза, она в изумлении открыла рот.
— Я — лидер, дитя. Я ни за кем не следую. — Сжимая хватку, он со скоростью молнии перенес ее из строения в Калосис.
Глава четвертая
Медея пронзительно закричала после неудачной попытки переместиться из Калосиса. Страйкер поцокал языком.
— Я закрыл канал. Ты не сможешь выйти, пока я вновь его не открою.
Черные глаза Медеи сверкнули яростью, еще больше напоминая ему о ее матери.
— Матера убьет тебя за это.
Страйкер освободил дочь и отступил на шаг.
— Она в любом случае собиралась убить меня. Так, какая разница?
— Первоначально в ее план не входили пытки. Это… это заставит ее изменить свое мнение.
Он безразлично пожал плечами.
— Ты хотела провести время с отцом. Вот он я. — Черты его лица ожесточились, когда он встретился с ней взглядом, показывая свою решительность. — Ты должна узнать кое-что обо мне. Я ничего не делаю на условиях других людей. Я есть и всегда буду тем, кто командует. Никто не указывает мне, что делать.
Последний, кому он подчинялся — его собственный отец, — предал его. С той ночи он поклялся, что в будущем его жизнь будет принадлежать лишь ему и больше никому.
Медея скривила губы:
— Матера была права. Ты засранец.
Его забавлял ее гнев.
— Неправда, засранец бросил бы тебя своим демонам. Я — твой отец, и, честно говоря, мне не хватает моих детей. Эта слабость — единственная причина, по которой ты до сих пор жива после всех угроз в мой адрес.
Страйкер протянул руку и сжал в ладони ее подбородок. Медея напряглась, но, к его удивлению, не вонзила в нее клыки. Вместо этого она продолжала с презрением смотреть на него. Она так сильно напоминала ему дочь, умершую одиннадцать тысяч лет назад. Только Таннис никогда не была бойцом. В отличие от Медеи она никогда не разделяла любовь Юриана к жизни.
Таннис беспечно позволила себе угаснуть в свой двадцать седьмой день рождения, пока Страйкер держал ее на руках, умоляя отнять человеческую жизнь, чтобы прожить еще один день. Она упорно отказывалась. Ее пронзительные крики о милосердии по сей день эхом отдавались в его ушах.
Медея взмахом головы сбросила его ладонь, а затем резко ударила коленом в пах.
Выругавшись, Страйкер поймал ее руку прежде, чем она смогла ударить его снова, и оттолкнул ее. Его тело болело, он хотел убить ее за то, что она сделала. Но она была дочерью своей матери.
И своего отца.
Страйкер, используя свои силы, прижал Медею к стене позади нее.
— Ты понятия не имеешь, как тебе повезло, что я сожалею о том, что убил собственного сына за гораздо меньший проступок, чем тот, который ты только что совершила. Если бы не это, ты уже была бы мертва.
— Я тоже тебя люблю, папуля. — Саркастические нотки прозвучали едко и холодно.
Но, по крайней мере, она не уподобилась Юриану и не сказала, как сильно ненавидит и хочет убить его.
— Дэвин! — выкрикнул Страйкер, призывая одного из своих военачальников. Он стоял прямо, отказываясь позволить своему вассалу увидеть, что испытывает боль. Никто и никогда не узнает его слабостей.
В комнату вошел Дэвин.
— Мой повелитель?
Страйкер дернул подбородком в сторону Медеи.
— Отведи нашу гостью в мое жилище и запри ее, пока у меня не появится время, чтобы заняться ею. — Он поднял руку, позволяя дочери свободно сползти по стене, прежде чем воплотить пару наручников на ее запястьях.
Она глубоко вдохнула, пытаясь сломать их.
— Я достану тебя за это.
— И твою собачонку тоже [9], — ехидно добавил он.
Дэвин благоразумно игнорировал их комментарии.
— Да, господин. Я займусь этим.
Медея молчала, когда привлекательный мужчина шагнул вперед. К его чести, он не прикоснулся к ней.
— Следуйте за мной. — Он вытянул руку в направлении двери.
Как будто у нее был выбор? Презренные ублюдки!
Взбешенная, она свирепо посмотрела на отца, прежде чем позволить Дэвину вывести ее из комнаты.
— Ты всегда ему повинуешься? — спросила Медея, как только они остались одни.
Дэвин, высокий блондин с короткими волосами и небольшой эспаньолкой, оглянулся на нее через плечо.
— Если бы я не хотел жить, я бы перестал забирать человеческие души и скончался. Это было бы гораздо менее болезненно, чем противоречить Страйкеру.
— То есть, ты его боишься?
Дэвин фыркнул:
— Все его боятся. Мужик убил собственного сына.
— Так он мне говорил.
— Что ж, я был там, когда это произошло. Во время схватки с нашими врагами Страйкер подошел к нему, совершенно спокойный и сосредоточенный, крепко обнял, а затем перерезал ему горло и оставил умирать.
От этого рассказа вниз по позвоночнику пробежала дрожь. Как мог отец быть настолько хладнокровным? Тот факт, что он являлся и ее отцом, еще сильнее леденил кровь.
Дэвин повернул налево и направился по другому коридору.
— Юриан был одним из моих лучших друзей и любил своего отца больше, чем кого-либо. Веками он верой и правдой служил ему. Поверь мне, он не заслуживал того, что получил.
Что сделал ее единокровный брат, чтобы вызвать столь жестокое наказание?
— Почему Страйкер убил его?
— Он женился за его спиной на женщине наших врагов.
Медея споткнулась, услышав его тихие слова. Ей казалось невероятным, что столь незначительное деяние могло стоить жизни, не говоря уже о том, что это жизнь собственного ребенка.
— За это?
Дэвин застыл возле двери, не открывая ее.
— За это.
Не в силах поверить в человеческую жестокость, Медея заколебалась, почувствовав нечто в своем сопровождающем.
— Ты Акелос.
Это даймоны, которые охотились только на дурных людей. Даймоны, которые клялись забирать лишь души заслуживавших смерти. Педофилов. Насильников. Убийц. Низших из низших.
Дэвин побледнел.
— Как ты узнала?
— Я могу чувствовать души внутри тебя. Недавно ты забрал трех убийц. — В это время она осознала еще один факт. Он не походил на ее отца. У него до сих пор было сердце. Еще не уничтоженное.
Пока еще.
— Я знаю, почему ты собираешь их, но позволь дать тебе совет. Эти души будут истощать тебя изнутри. Будут разрушать тебя, пока ты не станешь в точности таким же, как те, кем питаешься.
Дэвин взглянул на нее с опаской.
— Откуда ты это знаешь?
Отвечать на этот вопрос Медея не была намерена.
Страйкер сидел в кабинете, наблюдая в своей новой сфоре, как яростно вышагивает Зефира. Женщина двигалась подобно жидкому серебру. Чувственно. Плавно. Грациозно. Воспоминание о том, как он держал ее в своих объятиях, заставляло каждый гормон его тела гореть от возбуждения. Каково это — заниматься любовью с подобной чертовкой? Ее аромат и прикосновения оставили неизгладимый след в его памяти.
Он всегда любил, когда она злилась. Однажды, вскоре после свадьбы, он вывел ее из себя, флиртуя с другой женщиной. Когда они вернулись домой, она схватила его и толкнула на пол, а затем отдавалась ему до тех пор, пока он чуть не ослеп от наслаждения. После этого у него еще целую неделю болели колени, на которых остались отметины от ковра.
Только посмотри на другую женщину, и я выцарапаю тебе глаза.
9
Это немного измененная цитата Злой ведьмы Запада из фильма «Волшебник страны Оз»: «Я тебе покажу, моя милая! И твоей собачонке тоже!» (англ. «I'll get you, my pretty, and your little dog, too!»).