Проклиная плотные зимние одежды, разделявшие их тела, он запустил руку ей под ротонду и нашел ее груди. В глубине души Брэнд чувствовал себя мужланом, грубым мужланом... И, конечно же, он прекрасно понимал: чтобы соблазнить Шарлотту, одного поцелуя мало, следует проявить терпение.
Но Брэнд уже не мог себя сдерживать. В следующее мгновение он запустил руку ей под юбку и нащупал подвязки. Потом его рука скользнула еще выше – и вдруг он почувствовал, как Шарлотта оттолкнула его.
И почти тотчас же экипаж резко свернул за угол, так что Брэнд едва удержался на сиденье. Из открытого окна в лицо ему пахнуло холодным воздухом, и он, наконец-то, пришел в себя. Шарлотта же с невозмутимым видом расправляла юбки.
Брэнд сознавал, что должен извиниться, но ее самообладание спровоцировало его на грубость.
– Черт возьми, Шер, ты не должна была это делать.
– И ты не должен был, – парировала она. – Хочешь совет? В другой раз не забудь спросить у леди разрешения.
Говорила она тихо и ровно – в ее голосе не было ни намека на эмоции. Брэнд же с трудом переводил дыхание, и его сердце гулко стучало в груди. У него даже дрожали руки. Подумать только – дрожали руки! Когда женщина воздействовала на него подобным образом? Он не мог припомнить. Он вообще ни о чем не мог думать.
Брэнд заставил себя усмехнуться и заявил:
– Но ты ответила на мой поцелуй – значит, дала разрешение.
У нее вырвался грудной смешок.
– С моей стороны было бы глупо обсуждать эту тему. Но как бы то ни было, удовольствие было мимолетным.
– Неужели, Шер? Нет, не верю. Ты не можешь отрицать, что между нами существует плотское влечение. Оно всегда существовало. И сейчас ты не могла его не почувствовать, согласись, Шер.
– Что ж, если ты хочешь, чтобы я была предельно откровенной...
Шарлотта внезапно умолкла. Оттолкнуть Брэнда ее заставила девичья скромность – ведь в свои двадцать девять лет она все еще была девственницей. Безмозглый грубиян! Он действовал чересчур поспешно.
А Брэнд ждал признаний, он решил, что непременно ее соблазнит, даже если для этого придется умолять о прощении... Да, он соблазнит ее, он будет обладать Шарлоттой и сделает ее своей любовницей.
Пауза затянулась, и Брэнд, не выдержав, проговорил:
– Что же ты молчишь, Шер? Я тебя слушаю.
– Хорошо, Брэнд. – Она коснулась его руки, но не со страстью влюбленной женщины, а скорее как друг, готовый принести извинения за неприятные откровения. – Поверь, я удивлена, что ты пользуешься такой популярностью у дам. Твоя слава искусного соблазнителя сильно преувеличена.
Брэнд уставился на нее в изумлений; несколько мгновений ему казалось, что он ослышался. Экипаж остановился, и Шарлотта, выглянув в окно, нанесла по самолюбию графа еще один, завершающий удар:
– Вот мы и дома. Как нельзя кстати. Я очень устала, а ты? Думаю, и тебе не терпится как следует выспаться.
Нэн тайком пробралась из сада в погруженную в сумрак кухню и тотчас же поняла, что попала в ловушку.
Огонь в очаге едва горел, освещая пустое кресло-качалку, в котором кухарка любила вздремнуть после обеда, но у противоположной стены горел какой-то огонек, и в дверном проеме стоял мужчина. Нэн сразу его узнала. Это был брюзга Джиффлз. Свеча в руке камердинера отбрасывала на его лицо резкие тени. На нем был подвязанный поясом серый халат, надетый поверх ночного белья. Нэн хотела пригнуться и спрятаться под столом, но тут же поняла, что Джиффлз ее уже заметил. Пристально глядя на нее, он проворчал:
– Мисс, что вы делали в саду среди ночи?
– Я... я выходила по нужде. – Нэн вскинула подбородок. Она давным-давно освоила искусство лжи. Главное правило – смело смотреть обвинителю прямо в глаза.
– Но все удобства есть в доме, мисс, – сказал камердинер.
Однако Нэн заметила, что щеки у него порозовели. Мысль о том, что она смутила Джиффлза, придала ей уверенности. При всем своем грозном виде он был всего лишь безобидный старый ворчун.
Нэн решительно прошла мимо длинных разделочных столов и остановилась прямо перед камердинером.
– Я предпочитаю уборную ночным вазам, – заявила она. – Видите ли, когда у девушки месячные...
– Избавь меня от подробностей.
– Но, сэр, я только хочу знать, что делать в другой раз. Может, в другой раз мне нужно просить разрешение?
– Не дерзи. Другого раза не будет.
Джиффлз еще больше покраснел – она могла бы поклясться.
– Прошу прощения, сэр, но когда возникнет нужда...
– С наступлением темноты ты не должна выходить наружу ни при каких обстоятельствах, – перебил ее Джиффлз. – Я ясно выразился?
Нэн молча потупилась. «Похоже, старик мне не верит, – подумала она. – Но мне нужно было выйти из дома незамеченной. Ведь Дик проделал долгий путь до Лондона для того, чтобы только увидеться со мной». Через два дня у нее намечалась другая встреча, и если она не сделает то, о чем Дик ее просил, то он, возможно, свяжется с какой-нибудь другой девицей. Например, с той рыжеволосой шлюхой, которой восхищался в пабе...
– Что же ты молчишь? – спросил Джиффлз.
Нэн вздохнула и пробормотала:
– Я слушаю вас, сэр.
Камердинер внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:
– Ты с кем-то встречалась?
.Нэн снова потупилась. «Конечно же, старик не мог видеть меня с Диком, – подумала она. – Ведь мы расстались у конюшен, за кирпичной стеной».
Нэн улыбнулась и сказала:
– Что вы, сэр... С кем, по-вашему, может встречаться горничная из Йорка в графском саду? Тем более что ночь ужасно холодная...