— Она что-то просила передать?
Племянники положили на стол два листа бумаги, плотно исписанные аккуратным почерком.
— Она как позавчера вечером прибежала, сразу посадила нас за стол и давай диктовать по очереди то одному, то другому. Мы все записали и все сделали. Даже за Фабио Моральей проследили.
— Вы грамотные? — удивился Фредерик, — И как хорошо пишете!
— Это тетя Кармина нас научила. Мы еще и считать умеем. Говорят, в высшем обществе это важно.
— Молодцы, — похвалил их Фредерик, — Писать и считать очень важно. А что там с Фабио Моральей?
Племенники в темпе пересказали, как они выполнили все задачи. Потом пришла Козима.
— Идите коня смотреть! Мальчики, отведете?
— Отведем, мама.
Женщина попрощалась, и к коню не пошла. На прощание дала кожаный мешок со сменой белья и едой в дорогу. Сколько всего можно купить, когда есть золото.
Конь Фредерику понравился с первого взгляда. Чем-то похож на лошадь, которую тогда выбрал Устин. Тонконогий, молодой, легкий и быстрый.
— Но, поехали!
С таким конем к вечеру можно быть уже в Тортоне, если раньше карету с дамами не догоню, — подумал Фредерик.
Глава 62. 19 декабря. Пилите, Алессандро, пилите.
События в Генуе и нестабильная политическая ситуация в окрестностях побуждают Кармину, Иеремию и Симона бежать из города.
Кармина после приема настойки из мухоморов временно не способна к умственной деятельности.
Иеремия и Симон вывозят золото, залитое оловом под видом свинцовых слитков.
Фабио Моралья дал Кармине сутки на поиск золота и подозревает Иеремию и Симона, но без стопроцентной уверенности боится их трогать.
Дорога до Тортоны заняла у Иеремии и Симона почти два дня. Брассо нанял отличную большую телегу с опытным возчиком и внушительными лошадьми. В нее загрузили тысячу роттоло свинца и усугубили прочими вещами. Поскольку свинец в объеме невелик, Иеремия погрузил еще сундук с книгами первой необходимости и сундук со специфическим оборудованием, которое нельзя просто пойти и купить в незнакомом городе. Возчик запротестовал, когда в телегу попытались положить еще и личные вещи, поэтому все, что можно навьючить на мулов, навьючили в седельных сумках на мулов. Итого получился обоз из одной телеги и трех всадников.
Застава покопалась в слитках, взвесила парочку и ничего подозрительного не обнаружила. Заглянули в сундуки. Книги и странное оборудование, ничего особенного. Бегло осмотрели седельные сумки, но не копались. От алхимика и не ждали, что он будет вывозить золото, да и золота искали столько, что в седельных сумках не вывезешь. Хотя две тысячи дукатов Иеремия честно предъявил со словами, что он обеспеченный человек и временно укрывается от войны, но потом вернется. Стражники нисколько не удивились, такие речи они слушали уже третью неделю.
Перегруженная телега еле ползла и вверх, и вниз, и заставляла всех нервничать. Особенно Симона, потому что вдруг они опоздают в Тортону, Кармину хватит удар от уверенности в том, что она отравлена, а Пьетро зарежет Маринеллу. У попутчиков беспокойство Симона вызывало вовсе не сочувствие, а раздражение.
Общими усилиями не опоздали. Солнце садилось, когда Брассо свернул в сторону «Приюта грешника».
— Эй, нам ведь к праведнику! — возмутился Симон.
— С телегой? — удивился Брассо, — Ты как будто в Тортоне не был.
— Да был я, и в «Праведнике» ночевал.
— С телегой?
— Нет, — вздохнул Симон.
Из названия явно следовало, что хозяин «Праведника» хотел привлечь паломников, а паломники обычно бывают пешие, или конные и редко тащат за собой обозы. Как раз из-за паломников Симон ночевал именно там каждый раз, когда проезжал через Тортону. Он никогда не ценил интересные знакомства под выпивку и хорошую кабацкую драку.
В «Приюте грешника» собралось немало путников. В основном свита богатых генуэзцев, зачем-то массово отправившихся в Турин. Сами богачи ночевали в более приличных местах ближе к центру города. На всех хозяин дал одну комнатку, и то пришлось переплатить. Возчик сказал, что пойдет спать в телегу. Симон сбегал к «Праведнику», но две приличных девушки там пока не появлялись.
Вернулся и вместе с Иеремией и Брассо спустился в таверну при постоялом дворе. Уселись за стол и с аппетитом принялись за чечевичную похлебку.
В таверну зашли пять человек с аркебузами и встали полукругом напротив стола. Фитили дымились, пальцы лежали на спусковых рычагах. Иеремия, Симон и Брассо подняли руки над столешницей, демонстрируя пустые ладони.
— Огонь! — скомандовал Фабио Моралья.