— Что делаем? — спросил Птичка, едва переехав через мост.
Он мог бы и не спрашивать, но сам ничего не придумал. Убегать от конных на телеге или пешком особого смысла нет. Если догонят, то можно сдаться и прикинуться простым возчиком. Догоняют, вроде бы, наемники из Генуи, так что, если узнают, то может и не убьют. Все свои, ничего личного, сколько раз вместе пили. И кто-то же должен вести телегу куда они скажут.
— Остановись и слезай.
Птичка остановил. Тодт дал проехать Терцо и приказал ему встать слева на дороге. Боевой воз остановил на самом съезде с моста, еще и посередине. Ширина дороги позволяла худо-бедно разъехаться двум телегам, а мост был шириной с одну, и даже пешеходу пришлось бы ее пропустить, или прыгать в реку. Задний борт боевого воза из крепких досок позволял обороняться с него, как с вагенбурга. Тодт оставил его как запасную линию для отступления.
— Камни под колеса! — скомандовал Тодт, — И все сюда!
Все просочились мимо боевого воза на мост. Тодт опустил задний борт и выдал каждому по алебарде из числа взятых на «Пегасе». Фредерик привязал Паризьена к первой телеге и присоединился к пехоте.
— Теперь на мост!
Книжник и Бруно с рукой на перевязи остались присматривать за телегами и лошадьми и хотели бы сделать что-то полезное, но пока не придумали, что конкретно. Остальной отряд выстроился в верхней точке моста с алебардами. Два ряда в шахматном порядке. Сам Тодт в первом ряду слева, чтобы всех видеть. Справа Мятый, в середине двое негров и Терцо. Фредерику Тодт поручил второй ряд, намного менее сильный. Раненый Джованни, мелкий Птичка и Генрих, который вообще не боец.
Кто из них слабое звено? Да кто угодно. Только на Фредерика и Мятого можно рассчитывать.
— Копий у них нет, — сказал священик, — Алебарды коротковаты, но мечами с седел до нас не дотянутся. Повторяйте за мной.
— Айн! — Тодт встал левым боком к врагу и уперся подтоком алебарды в камни у правой ступни.
— Цвай! — двумя руками поднял алебарду параллельно земле на уровне груди, выставив острие максимально вперед.
— Драй! — сделал подшаг и выпад в сторону противника.
— Фир! — шаг назад в позицию «цвай».
— Фюнф! — алебарды к ноге, положение «вольно».
Все кое-как повторили. Тодт так и не выучил строевые команды по-итальянски, а на немецком их никак не понимали местные. Поэтому он еще с первой своей галеры перешел на айн-цвай-драй.
Конный отряд подскакал почти вплотную и остановился. «Транспортные» кони и мулы совершенно не горели желанием атаковать на алебарды. Всадники же откровенно не умели сражаться в конном строю против пешего строя. Городские браво всегда бились пешими. Или не бились лицом к лицу, а нападали с кинжалом, дубинкой или удавкой. Но все равно пешими.
Алебарда, конечно, далеко не пика, но дотянуться до врага мечом, сидя в седле, никак не получалось. Вперед, мимо лошадиной шеи и головы? Или повернуть лошадь боком и тыкаться клинком в вытянутой руке против алебарды в двух?
— Строй держать! — скомандовал Тодт.
Отряд напряженно замер.
— Цвай!
Все вразнобой выпрямились и направили алебарды на врагов.
— Драй!
Жалкий подшаг с выпадом неровным строем не испугал ни одного браво. Но небоевые кони по недостатку эрудиции приняли скромный отряд любителей за настоящую армию и попятились.
— Драй! Драй! Драй!
Чья-то лошадь заржала, встала на дыбы и скинула всадника спиной на каменный парапет моста. Первый ряд попятился, тесня задних.
— Разворачивай! — наперебой крикнули сразу несколько человек.
— Драй! Драй! Драй! — Тодт продолжал теснить, но осторожно. Если лошадь хорошо испугать, она может рвануть и вперед. Одной лошади хватит, чтобы снести половину строя, а то и весь.
Тупик. Прорвать строй верхом может только рыцарь, а он застрял в поединке с главарем банды грабителей.
— Никто, случайно, не захватил аркебузу или арбалет? — спросил один из браво.
— По кой черт? — недовольно ответил другой.
— Я аркебузу взял, — ответил третий.
— И я, — сказал четвертый.
Еще несколько браво умели стрелять из арбалетов. Они в лучших генуэзских традициях даже участвовали в городских соревнованиях. Но не относились к арбалету, как к надежному оружию городского убийцы. Отлично стреляли из арбалетов и Антонио Кокки, и Лис Маттео, и старый Борух из Тортоны, но они тоже никогда не предпочитали арбалет мечу. Также и стрелять из аркебуз умели многие, но брались за них только для того, чтобы жахнуть с городской стены по вражеской армии.