Монахи в принципе весьма лояльно относились к семье Медичи, к Пьяченце и к потребности папской казны в золоте. С другой стороны, против французов монахи ничего не имели и категорически не хотели записываться во враги ни к далекому Франциску, ни к близким Сансеверино и Тривульцио.
Отец-настоятель ожидал гостей на северном берегу со своим соломоновым решением. Монахи с утра уже закрыли переправу с севера на юг, чтобы никто с острым глазом и длинным языком не спугнул дичь. С рассвета у поворота к переправе от Порто Мороне уже сидел монах и посылал всех в Корте Сан-Андреа или в Павию, ссылаясь на неисправность парома.
Карло по плану монахов шагу не ступает ни на южный берег, ни на территорию подворья на северном, ни на палубу парома. Для засады отлично подойдут постоялые дворы по обе стороны от ведущей к парому дороги. На бесчинства и негодяйства путешественников монахи уже устали жаловаться, а трактирщики притворяются, что ничего не могут поделать. На южном берегу еще более-менее прилично, а на северном уже и дуэли, и грабежи, и пьяные песни с непотребными девками чуть ли не в любое время дня и особенно ночи.
Так что полсотни папских солдат могут хоть прямо сейчас выгнать на пинках всех постояльцев в сторону соседней переправы в Календаско, и все будут думать, что поделом им. После чего господин рыцарь волен расставить арбалетчиков и алебардистов как ему будет угодно. Как только вражеский обоз покидает паром, монахи за него ответственность не несут.
Карло подумал-подумал, да и согласился. Зачем ловить их на том берегу, если они сами приплывут на этот. Но четыре телеги это уже четыре рейса парома, да еще и всадники. Надо, чтобы первые переправленные ничего не заподозрили. Поэтому пусть жизнь вокруг течет в обычном режиме с пьяными песнями и девками. А «поделом им» наступит потом. Папские солдаты просто войдут в деревню по легенде как авангард отряда кондотьера, желающего начать переправу только после того, как подтянутся основные силы.
Особой толпы с утра на переправе не ожидалось. Ждать открытия оставалось немного путников, которые успели прийти утром до того, как монахи объявили, что прекращают перевозку на южный берег. Тех, кто добрались до Парпанезе вчера вечером и не успели на последний рейс, монахи вывезли раньше, чем в деревню зашли солдаты.
Паром рейс за рейсом ходил пустой на тот берег и привозил по телеге или по несколько всадников. С телегами и всадниками до полной загрузки набивались пешие путники. Солдаты не торопили их скорее покидать Парпанезе, и в целом деревня выглядела, как будто живет обычной жизнью. Кто-то задерживался перекусить, кто-то кормил и поил лошадей.
Марта, Кокки и Борух с бандой аж в четырнадцать человек прибыли в северный Парпанезе на трех больших лодках утром пятнадцатого. В лодке отлично спится, особенно, если кавалеры потрудились сделать даме спальное место из плащей. И задницу не натирает.
Кокки сразу заметил уходящий пустой паром и нездоровое внимание каких-то солдат.
— Уходим от лодок побыстрее, — скомандовал он.
Евреи похватали заплечные мешки и завернутые в холстину, но все равно узнаваемые арбалеты и толпой двинулись через деревню.
— Кто такие? — спросил солдат.
— Вдова Пескатори с телохранителями, — ответила Марта.
После еврейского квартала Марта решила, что будет ходить, вертя бедрами и покачивая сиськами как шлюха, чтобы никто лишний раз не смотрел на глаза и волосы. И переоделась в наиболее открытое платье и нижнюю рубашку с самым широким вырезом. Плащ остался траурный черный. Подходя к посту, Марта как бы случайно распахнула плащ. Солдаты не заметили не только зеленые глаза Марты, но и арбалеты у остальной компании.
— Ого! Чем вы таким занимаетесь?
— Грузоперевозками.
— И куда направляетесь?
— В Порто-Мороне на активные переговоры, — сказал Борух, предположив, что Марта не знает местной географии.
— О! Обожаю активные переговоры! — солдат явственно флиртовал, — Если Вам понадобится помощь, просто свистните.
— Вы так говорите, будто вам здесь больше делать нечего, — Марта как бы случайно зевнула и потянулась, высвободив из-под плаща элегантный переход от талии к бедру.
— Ну, сеньорита, у нас тут тоже активные переговоры, но мало ли вдруг мы закончим раньше.
— Если подумать, я тоже не тороплюсь. Посидим до полудня в каком-нибудь трактире, а потом пойдем дальше.