— Да хрен его знает, впервые встретил, когда разгружал в порту баржу.
— Что, работаешь там?
— Нет. Иногда подрабатываю, когда аврал и грузчиков не хватает.
— А где живешь?
— Где придется. Из СССР в восьмидесятом перебрался сюда после выхода из заключения. Я мастер спорта по тяжелой атлетике. Повздорили по пьянке, слегка приложил приятелю, а он и коньки отбросил. Пять лет отбухал в строгом режиме. С тех пор мотаюсь по городам. Ну, знакомства завел с земляками, разные поручения иногда выполняю. Так и живу.
— Ладно, продолжай про того, кого встретил на разгрузке, — вернул я его к главной теме.
Остановил меня, полный такой, видный из себя, лысоватый, в очках. Назвал знакомых авторитетов, сказал, что они порекомендовали ему меня, как надежного мужика для выполнения важного задания. Я когда узнал, что за дело, с ходу отказался, но он назвал такую сумму, что у меня язык не повернулся еще раз сказать «нет».
Нестор явно начинал раскалываться. Это обнадеживало.
— Сколько же тебе обещал лысоватый?
— Не только обещал. Пригласил в ресторан, мы отужинали и как следует поддали, потом отправились в отель. Там он снимал шикарный номер. Оставил меня на ночь с красоткой, а утром заявился и передал задаток двадцать тысяч, пятую часть от всей суммы, которую обещал мне после того, как дело будет сделано.
— Он американец?
— Нет, русский, я это понял, как мы познакомились. Готовил меня вначале. Возил в тир. Там я подолгу тренировался в стрельбе. Потом изучил схему дорог, где предстояло работать. Он показывал фотографии. Их было четыре. Первые две — мужчина и женщина, которые должны будут предоставить машину и меня контролировать, и две другие — тоже мужчина и женщина. — Бывший мастер спорта кашлянул, бросил быстрый взгляд на меня и на Ию: — Это были вы, и вас хотели убить. Думаете, я не видел, что в машине никого нет? Видел, обрадовался, что все так хорошо складывается, и обстрелял пустую машину. Но эти двое, когда отъехали вперед, прижали меня. Мужик вытащил нож, стал угрожать, а девка даже удавку на шею накинула. Дали задний ход, и, когда остановились, я их пришил. Потом хотел вас найти, все рассказать. Дурак, что с автоматом пошел и вас напугал. Получил удар в затылок. Когда пришел в себя, удрал. Дальше вы все знаете.
— Почему же на дороге устроил засаду и хотел убить женщину?
— Бес попутал, пошел, как говориться, ва-банк. Машина нужна была, чтобы смыться подальше. А где два трупа, там и третий уже не имеет значения…
Итак, кое-что прояснилось. Если не считать эпизода с сержантом, главный вывод из того, что произошло, — за нами охотятся, причем довольно серьезно и на высоком уровне. Причина пока неизвестна. Ясно одно: нити тянутся из России. Надеяться на то, что эта неудача их остановит, наивно. Надо быстро и решительно реагировать. Прежде всего вызываем полицию и ставим в известность Дика Робсона.
— Ия, — говорю жене, — садись в машину и жми до дома. Тут осталось рукой подать. Все телефоны знаешь. Попроси Дика направить вертолет с нарядом. Так будет быстрее и надежнее. Я остаюсь здесь.
Последнюю фразу прокричал уже ей вслед. Она поняла меня с полуслова и через минуту мчалась по направлению к нашему коттеджу.
Сержант, кажется, догадался, что влип в грязную историю, и теперь хотел как-то себя реабилитировать.
— Позвольте мне предложить свои услуги, если вы действуете в рамках закона, — подал он голос; я промолчал. — Готов даже принести вам и женщине свои извинения, поскольку действительно превысил свои полномочия, — продолжал он.
Сержант начинал меня раздражать. Опомнился, болван, когда его прижали. Повел себя с Ией как бешеный зверь, оскорблял, хамил, угрожал оружием, не захотел ни в чем разобраться, и это называется «превысил полномочия».
— Будете сидеть и ждать полицию, — отрезал я. — В управлении официально отчитаетесь о своем самоуправстве. А если попытаетесь встать со своего места, обещаю наказать вас так, что запомните на всю оставшуюся жизнь. И уверяю, никто меня за это не осудит.
Мой отклик на его предложение подействовал отменно.
— Не беспокойтесь, я выполню все, что вы требуете, — заверил меня сержант.
А Нестор, как я заметил, съежился и, уставившись в землю, больше не поднимал головы. Мне было очень важно вытянуть из него хоть какие-то сведения, которые бы позволили зацепиться хоть за кончик ниточки, тянущейся с далекой родины. Но все было тщетно. Ни угрозы, ни уговоры, ни обещание денег и содействия в облегчении его участи не действовали. Боевик как бы ушел в себя. Отвечал глухо, односложно, повторялся. Видя, что идем уже по кругу, я прекратил диалог. Он или действительно ничего не знал, или же знал, но затаился, предупрежденный, что за лишнюю болтовню придется платить дорогую цену.
Между тем Ия уже вернулась и рассказала, что быстро дозвонилась до Дика, обрисовала ему в общих чертах ситуацию, и он выслал вертолет с инспектором, следователем, врачом и двумя полицейскими. Выехала также спецмашина, чтобы забрать убитых. Там будут и рабочие, которые приведут в порядок дорогу.
Это было главное, что я отсеял из доставленной Ией информации, которая по ходу изложения расцвечивалась яркими красками и подробностями. Ее очень тронула отзывчивость Дика; она старалась передать, как четко он отдавал распоряжения, сколько теплых приветов и пожеланий от себя и жены передал и так далее. Никак не удается отучить ее от излишней эмоциональности в разговоре, особенно когда надо сосредоточиться на главной проблеме или идее. Как всякая женщина, она не умеет скрывать своих чувств при описании малозначащих деталей, которые не всегда важны, а то и просто неинтересны собеседнику. Ия обижается, когда я начинаю ее поучать или даже подтрунивать над ней, чтобы избавить от этого недостатка. Конечно, в обычных житейских отношениях не такой уж это порок, а может, и достоинство, позволяющее вести живую беседу в кругу друзей да и друг с другом. Но когда, бывает, счет идет на секунды и требуется четко, по-солдатски коротко и ясно высказывать только суть вопроса, ни в коем случае нельзя отвлекаться на мелочи, не имеющие к делу прямого отношения. Правда, теперешняя ситуация нам ничем не угрожала, и мы в ожидании полиции отошли в сторонку, так как «доклад» моей жены предназначался только для моих ушей. Я терпеливо слушал ее, давая возможность выговориться с лирическими отступлениями, с различными ремарками и излияниями чувств.
Да, верно говорят: век живи, век учись. Сколько раз зарекался — никогда не ослаблять внимания, когда перед тобой противник, даже побежденный, раскаявшийся, безопасный. Не уставал повторять это себе, когда случался тот или иной прокол, за который приходилось тяжело расплачиваться карьерой, здоровьем и даже потерей друзей. Но все равно в жизни происходят вещи невероятней самой смелой фантазии. Ия оказалась проворней меня. Ее реакция была безупречной, под стать каскадеру, готовому к такому повороту событий.
«Тойота», взревев мотором, как необъезженный мустанг, рванула с места в карьер. В эту же секунду Ия совершила невероятный кульбит и в два прыжка оказалась на капоте машины.
Освободившийся каким-то чудом от наручников Нестор (потом выяснилось, что сержант, перед тем как его вырубила Ия, успел открыть замок наручников, а Нестор тогда и вида не подал в ожидании удобного момента) воспользовался тем, что мы отвлеклись разговором, незаметно подполз к машине и был таков. Ия оставила ключ в замке зажигания, и он не упустил шанса. Когда Ия оказалась вдруг перед его глазами, он начал крутить руль, бросая «тойоту» из стороны в сторону. Ия, крепко ухватившись за основание антенны на крыше корпуса, ударом ног, обутых в крепкие сапоги, выбила смотровое стекло, и в следующую секунду бычья шея горе-водителя оказалась намертво зажатой между ее колен приемом «ножницы». Машина по инерции катилась еще довольно быстро, но мне ничего не стоило ее догнать, открыть дверцу водителя и за ручник остановить «тойоту». Труднее было освободить от железных клещей Ии шею Нестора. Он уже посинел, еще мгновенье — и мои усилия оказались бы напрасны. Вопя во всю мочь: «Ия, отпусти!», я что есть силы разжимал «ножницы». По себе знаю, в реальных ситуациях каратист, проведя контактный болевой прием, может не совладать с собой и «дожать» противника. Мне удалось, наконец, ослабить зажим, Ия пришла в себя и отпустила жертву.