Кажется, я его разбудил. Силен поспать генерал. Но ничего, настроение в норме. Принял довольно доброжелательно. Даже кофе предложил. Я не ломался. Кофе так кофе, хотя для нашего разговора и коньячок не помешал бы.
— Чем обязан в столь ранний час? — первым нарушил молчание Виктор Николаевич, отхлебнув сразу добрую половину чашки, приспособленной скорее для пива, чем для такого деликатного напитка.
— Я пришел к вам с конкретным предложением, очень важным и срочным, — заинтриговал его я.
Генерал отставил в сторону свою пустую «чашечку» и приготовился меня слушать. Я начал издалека, рассказал, чем занимается моя фирма и какую огромную пользу приносит ее деятельность.
— Все это я знаю, — вставил Виктор Николаевич, — давайте ближе к делу.
Я выразил готовность сократить до предела дальнейшее повествование о своей нынешней работе, но подчеркнул, что без этой информации не обойтись, так как можно не уловить то главное, зачем я пришел. Учитывая пожелания генерала, в сжатой форме рассказал о наших торговых сделках, являющихся основным источником дохода.
Виктор Николаевич сразу оживился и попросил эту часть рассказа развернуть. Я не возражал, но с одним условием: чтобы он постарался понять новшества российского бизнеса и не создавал трудностей в работе.
— Вы же купаетесь в золоте, зачем вам еще пополнять свои запасы? — спросил генерал.
Пришлось прочитать ему небольшую лекцию. Я сказал, что беда россиян нашего поколения в том, что они долго томились в тисках тоталитарного режима и привыкли не жить, а существовать. Что можете вы, генерал, занимающий в государственной иерархии далеко не последнюю ступень, позволить себе на свою не рядовую зарплату? Да ничего особенного, разве только по льготной путевке съездить с семьей в свой элитный санаторий. Я не говорю уже о «среднем» жителе — рабочем, крестьянине, интеллигенте. Они если не воруют, как вы у себя называете левый заработок, то влачат жалкое существование. Значит, чтобы жить, надо двигаться, действовать, искать возможности для получения средств — не существования, а жизни. Машина, дача, квартира, поездки на курортный отдых к морю — это, по западным меркам, обычные человеческие запросы, о них даже не говорят как о каком-то шике. Для нас это показатель высочайшего благополучия и счастья, источник черной зависти не только соседей, но и властей. Такие люди преследуются на государственном уровне. Разве это цивилизованное общество?
Я сделал передышку, ожидая отклика от своего слушателя.
— Все это общие слова, и на мой вопрос вы не ответили, — так отреагировал он на мой монолог.
— Как, вы не поняли? — удивился я. — Ведь я все время говорю о том, для чего нужны деньги.
— Допустим, — согласился генерал. — Но зачем вам столько? У вас есть квартира, дача, машина и так далее. Ну и что потом, куда их тратить?
— Во-первых, денег никогда слишком много не бывает, а, во-вторых, они дают человеку чувство уверенности, превосходства, независимости и, если хотите, настоящего счастья.
— Значит, вы счастливый человек? — «словил» меня Виктор Николаевич.
Да, и к тому же игрок, — уточнил я, чтобы окончательно удовлетворить его любопытство. И пошел еще дальше, когда он попросил меня объяснить, что имею в виду своим уточнением. Я сказал, что добывание «лишних» денег — это уже спорт, игра профессионалов, которая увлекает, как наркотик. Для получения выигрыша идут на любые жертвы, а иные даже на преступления. «Для достижения цели любые средства хороши» — это про нас поговорка. Поставленная цель должна быть достигнута, иначе проигрыш, поражение, а это равносильно высшей мере. Человек уже свыкся с такой своей работой, с высоким положением, как говорят, прикипел всеми фибрами души. Иное его состояние приведет не только к моральному падению, но и к физической смерти.
— Вы хотите сказать, что убийство Гущева как-то связано с его бизнесом, вернее, с криминальными делами? — вставил генерал.
— Без сомнения, — подтвердил я. — Он попросту потерял чувство реальности, зарвался, забыл, что в погоне за деньгами хоть и пригодны все средства, но все же есть какой-то предел, элементарная порядочность, что ли. Нельзя не считаться с тем, что ты не с Марса на землю спустился и, набивая свой карман, не забывай о других, хотя бы о тех, кто с тобой работает и помогает делать деньги.
— Выходит, все же должна быть и порядочность, и совесть, и чувство самосохранения, чтобы вовремя остановиться, осмотреться, провести самоанализ, — снова поймал меня на слове Виктор Николаевич.
— Да, это так, — подтвердил я его вывод.
— Почему же вы лично этого не делаете? — спросил он в упор.
Я не растерялся. Возможно, потому, что ждал такого вопроса.
— Делаю, — сказал я, — именно для этого и пришел к вам.
— Вот как? — вырвалось у него удивленно. — Что ж, я готов и дальше вас внимательно слушать.
Но то, что я предложил ему, вызвало у него по меньшей мере недоумение, скорее, он просто не понял меня и попросил высказаться яснее. Пришлось повторить, что моя фирма согласна перевести на его счет в любой российский или зарубежный банк два миллиона долларов.
— За что же такой королевский подарок? — уже дважды переспросил он, кажется, не веря своим ушам.
Я пошел открытым текстом, мол, у вас комплект документов, разглашение которых или, еще хуже, передача властям угрожает мне и моим коллегам по бизнесу серьезными неприятностями. Этого допустить мы не можем и потому обращаемся к здравому смыслу Виктора Николаевича и его пониманию происходящих в России перемен.
— А вы случайно не свихнулись на своем бизнесе, чтобы предлагать взятку мне, генералу спецслужбы, отдавшему лучшие годы жизни борьбе с коррупцией и мафией? — Виктор Николаевич не на шутку рассердился.
Но уже то хорошо, что не выгнал меня, хотя и такой вариант я не исключал, значит, какой-то шанс еще остается. Он нервно заходил по комнате, не переставая возмущаться:
— Это же надо додуматься до такого — купить меня за два миллиона долларов!
— Мы можем договориться и на других условиях, — вкрадчиво предложил я.
Виктор Николаевич остановился как вкопанный посредине комнаты:
— Условие одно: вы подробно описываете свою нелегальную деятельность. Особенно детально — торговлю оружием. Выводите на чистую воду всех, кто участвует в этом бизнесе.
— А что получаю взамен? — на всякий случай поинтересовался я.
— Останетесь директором своей фирмы, будете заниматься только законной торговлей. Это я вам обещаю, — заверил меня генерал.
Дальнейшие наши переговоры, как я понял, ни к чему не приведут, и я стал прощаться. Придется все же принимать меры по второму варианту и сегодня же встретиться с Толстобрововым.
Виктор Николаевич проводил меня до дверей и напутствовал:
— Подумайте, только недолго. Не то поздно будет. Да, жаль, что не удался мой замысел. Крепким орешком оказался генерал Рожков. Такого не купишь ни за какие деньги. Теперь пусть сам кусает локти. Поздно будет ему, а не мне.
Приехав в свою контору, сразу же позвонил Толстобровову. Тот был на месте.
— Можете ко мне приехать? Есть важное дело.
— Буду через тридцать минут, — ни о чем не спрашивая, пообещал он.
Видно, почувствовал в моем голосе тревогу. А может, интуиция — у таких, как он, особое чутье к сгущающимся над головой тучам. Боится за свое кресло, потому и мчится на всех парах.
В кабинет вошел стремительно, проскочил мимо секретаря. Большой начальник, перед ним все двери открыты. Я не стал говорить о своем визите к генералу Рожкову, а просто сообщил, что по моим точным сведениям у Виктора Николаевича есть против нас мощная взрывчатка, и если она сработает, то всем нам будет очень худо. Толстобровов поглядел на меня свысока, всем видом показывая, что моя информация его абсолютно не беспокоит. Но я неверно расценил его взгляд. Он, оказывается, отлично понимает, какую угрозу таит Рожков против всех нас, включая и его, Толстобровова. И моя информация для него очень важна. Но, предвидя нечто подобное со стороны генерала, он, Толстобровов, принял предупредительные меры. Люди, работавшие на генерала Рожкова в Чечне, арестованы и находятся уже по пути в Москву.