Рокки и ее родители были внутри почти двадцать минут. И, мягко говоря, это было далеко не мирное собрание.
Я сжал кулаки и закрыл глаза, отчаянно пытаясь удержаться от того, чтобы не ворваться туда. Рокки не должна была оказаться в такой ситуации. Она ничего этого не заслужила. Моя мать была права. Я только и делал, что тащил ее за собой вниз по наклонной.
Когда дверь, наконец, открылась, я сразу вскочил на ноги. Хотя все трое взрослых смотрели на меня с явным презрением, я не замечал никого. Мое внимание было сосредоточено исключительно на Рокки и ее опухшем, заплаканном лице.
Это я с ней такое сделал.
– Ты! – мистер Росси подошел ко мне, покачивая пивным животом. Несмотря на то, что он был почти на фут ниже ростом, каким-то образом он возвышался надо мной. – Тебе должно быть стыдно! Моя дочь никогда не попадала в такие неприятности, пока ты не появился в ее жизни.
Я ничего не ответил. Что я мог сказать? Это было правдой.
– Папа, прекрати! – сказала Рокки, всхлипывая.
– Замолчи, Ракель, – огрызнулся ее отец. – Вам повезло, что мистер Эллиот любезно позволил наверстать время после занятий.
Несмотря на то, что он смотрел на нее с такой свирепостью, как разбушевавшийся бык перед красной тряпкой, я немного завидовал. По крайней мере, у Рокки были заботливые родители. Что было у меня?
Как будто вспомнив о моем присутствии, мистер Эллиот обратился ко мне:
– Мистер Тайлер, мы несколько раз пытались дозвониться до вашей матери, но, к сожалению, не смогли.
– Можете так и сказать – ей все равно. – Мой тон сочился сарказмом.
– Перестань все усугублять, – пробормотала Рокки себе под нос.
Мистер Эллиот нахмурился.
– Неважно. Ее присутствие необязательно для вашего наказания. Мы говорили об этом раньше, помните?
Черт. Я знал, что произойдет. Я молча кивнул, а Рокки растерянно посмотрела на меня.
– Это еще один пункт в длинном списке нарушений.
– Личное дело – подделка, – пробормотал я.
Рокки закрыла глаза и покачала головой.
– Идиот.
Мистер Эллиот раздраженно вздохнул.
– Я очень разочарован, но мне придется отстранить вас.
Ого. Я думал, меня исключат.
– Отстранить? – ахнула Рокки. Но отстранение означает...
– Автоматический запретна все танцы в течение года, да. – Мистер Эллиот не отводил от меня глаз.
Вот почему он не выгонит меня! Он знал, насколько этот танец важен для меня и просто вырвал его. Это было намного, намного хуже, чем быть выгнанным из школы.
– Мы с Рокки уже планировали пойти вместе на вечер выпускников, – торжественно ответил я.
– Только через мой труп! – вмешался мистер Росси. – Ты больше никогда не приблизишься к моей дочери.
Я оцепенел, наблюдая, как мистер Росси выгоняет Рокки из кабинета, внутренне застонал и закрыл глаза. Я действительно облажался.
– Просто отпусти ее, сынок.
Мои глаза широко раскрылись.
– Что?
Мистер Эллиот слегка покачал головой.
– Отпусти ее.
Глава 7
Я: «Как учеба?»
Рокки: «Скучно без тебя».
Одна неделя. Прошла неделя, как я застрял в адской дыре, под названием дом. Неделя вдали от друзей. Я съежился, услышав, как мать зашла в соседнюю комнату, словно желая усилить мой кошмар. Потеряв надежду побыть в одиночестве, я снова поднял трубку телефона.
Я: «Тебя кто-нибудь беспокоил?»
Рокки: «Если ты говоришь о Дуайте, то – да».
Ладно, может, это был не лучший вопрос. Моя кровь закипала, тогда как мои пальцы печатали о чем-то своем.
Я: «Скажи мне точно, что он сделал, и не лги».
Несколько секунд прошло без ответа.
Я: «Прекрати, Рокки. Перестань подбирать правильные слова».
Наконец, через несколько минут телефон ожил, и к моему разочарованию, это был определенно не тот ответ, который я хотел услышать.
Рокки: «Он пригласил меня на выпускной».
Я: «Ты сказала ему, что у тебя уже свидание?»
Рокки: «Ты имеешь в виду свидание, которое не состоится?»
Я не мог сказать, была ли боль в животе вызвана раздражением, виной или съеденной отбивной, которую нашел в холодильнике той ночью. Я смотрел на свой экран, печатая, перепечатывая и стирая снова и снова. Ломая голову над ответом, который не разозлил бы мою лучшую подругу, я с облегчением услышал звук пришедшего сообщения.
Рокки: «Конечно, я сказала «нет»».
Я вздохнул с облегчением и удалил свою строку тарабарщины. Решив, что я больше не хочу говорить об этом придурке, резко сменил тему на более приятную.