Вкус ее губ был, как всегда, сладок, несмотря на привкус слёз, а чувствовать ее ответное желание без всяких хренофобий — это мой личный рай.
— Я люблю тебя! — между поцелуями прошептала она. — И ещё… да, я согласна стать твоей женой!
— Неужели мне не придется ждать до первых седин! — изогнув бровь, пошутил я.
— Арчинский, я могу и передумать, и будешь ждать! — пригрозила в ответ девушка, хлопнув меня по плечу.
— Да, три раза. Я тебя свяжу и в ЗАГС утащу, останешься без платья и банкета!
— Замечательно! Медвежонок, ты тогда останешься без первой брачной ночи!
— Так, Кроха, святое право мужа прошу не трогать! — заканчивая наш дурашливый спор коротким поцелуем в нос.
Перехватив девушку поудобнее, чтоб держать одной рукой, зацепил ручку чемодана и направился на выход.
— Даня, отпусти! Люди же смотрят! — она смущённо улыбалась, пряча своё лицо за волосами, продолжая крепко за меня держаться.
— Да фиг с ними! Пусть завидуют! На меня тут такая Звездочка свалилась, не могу теперь отпустить!
— И не надо, не надо отпускать!
Ее глаза смотрели на меня с любовью и восхищением, будто ей пять, а я — та самая заветная кукла. И даже если мне казалось, что я не достоин ее и таких чувств, то я пошлю в задницу и далее по знакомому маршруту любого, кто посмеет сказать мне это в лицо. Она только моя, та самая единственная звезда, без света которой я не могу спать!
Эпилог
Селина
Я всегда знала, что моя подруга Алиска — это оратор от Бога, но как она умудрилась по телефону уломать Медвежонка выйти в свет из нашего с ним общего заточения в коттедже, ещё и в ее ночной клуб, даже меня ставит в тупик. Не иначе дело пахнет шантажом, вот только за что и как мне определенно не скажут.
Уже сидя в караоке-зале, (кто бы сомневался, что меня сюда потащат) вдруг понимаю, что фактически отсюда и начался мой новый путь в ночь с пятницы на субботу два с половиной месяца назад. Тот телефонный звонок Артёма с просьбой о том, чтобы я приехала на помощь к его другу, стал отправным моментом в изменение полюсов моих принципов.
Сейчас я чувствовала небывалый покой и удовлетворение, сидя за столиком в окружении друзей: счастливой четы Савельевых и Артемки, старающегося из-за сломанных рёбер двигаться медленно и плавно, чем напоминал стеклянную барышню. Тепло большого мужского тела и руки, обнимающей меня за талию, согревало мое вечно холодное тельце. Мы с Даней сидели на отдельном диванчике, рядышком, как обычно, так как, по словам Арчинского, он нуждается в постоянной подпитке его жизненных сил моей любовью. Никогда не ощущала нехватки этих сил, особенно ночью, когда этот сексуальный извращенец любил меня и мое тело очень старательно, не жалея ничьих энергических ресурсов.
Прошло две недели после его возвращения, но я ещё остро чувствовала страх потери любимого, когда там, в аэропорту, не могла дождаться Даниила. Мы оба чуточку изменились, стали более терпимо относиться к требованиям друг друга, но всё равно постоянно спорили. Медвежонок вообще как-то заявил, что любит со мной ссориться по мелочам!
О прошлом кошмаре мы вспоминаем редко, только при необходимости, как например, в случае с Авророй. После уплаты всех покерных долгов супруга мать осталась без дома, без денег и без поддержки ее глубоко любимого общества. От такой жизненной перспективы женщина совсем рехнулась, после чего мы поместили ее в хорошую частную клинику для длительного лечения. Аврора осталась одна и без средств дальнейшего существования. Она все-таки на половину была моей сестрой, поэтому, поселив ее в свою квартиру и выделив месячное содержание, я отправила ее учиться, а заодно подыскивать работу. Без влияния матери сестра оказалась не совсем потерянной для нормального общества, а ее организаторские способности давали возможность найти себя и свой новый путь.
Маркелова, трагически погибшего в день осеннего бала, и его сынулю Костика, неожиданно скончавшегося от осложнений ранения того же дня, мы не вспоминали. Знаю, что большая часть капиталов политика с помощью лёгкой руки Арчинского отошла на благотворительность. Мой лже-отец скончался от сердечного приступа в стенах следственного изолятора. Я не спрашивала Даниила, и никогда не буду спрашивать о его причастности ко всем этим смертям, так как мне был важен его покой, а теперь не особо важно, на чем он строится. Он просто так меня любит: собственнически и с приступами безумия, и я это приняла в свое любящее сердце.
Очнулась, когда Лиска пнула меня под столом, заявив, что хватит мечтать и пора выходить на сцену. Эта бестия уговорила спеть специально для моего Медвежонка. Сначала отнекивалась, но против танка нет оружия. В памяти всплыла замечательная песня, которая так нам подходила.