— Привет, Ливи! — восклицает Рейган, расстегивая куртку.
— Привет, Рейган. Без тебя в общежитии было скучно, — говорю я, нервно сглатывая. Украдкой я взглядом обвожу помещение, разыскивая Эштона. Теперь я не знаю, как вести себя с ним. И даже предположить не могу, как он будет вести себя рядом со мной.
— Не успела вовремя, так что встретилась с Грантом, и мы поехали на такси. — Рейган бросает на Гранта заговорщицкий взгляд, присаживаясь на место рядом с ним.
— Да что ты? — Прикусив щеку изнутри, чтобы сдержать ухмылку, я спрашиваю: — Как прошла политология?
Рейган посещает множество занятий: за три разных разговора она сказала мне, что подумывает выбрать в качестве специализации политику, архитектуру, а два дня назад добавилась и история музыки. Не думаю, что Рейган вообще представляет, чем хочет заниматься после окончания Принстона. Не знаю, как она спит ночами при такой неопределенности.
— Очень политологически, — сухо ответила она.
— Хммм. Интересно.
Интересно, потому что ее одногруппник Барб заходил к нам, чтобы оставить ксерокопии конспектов для Рейган, которая не смогла попасть на пары. Ясно, что Рейган врет, но я не знаю зачем. Подозреваю, что к этому имеет какое-то отношение долговязый парень рядом с ней. Если бы мне хотелось припомнить ей…да, все припомнить…я бы спросила у нее об этом перед всеми. Но я не буду этого делать.
— Кто сегодня играет? — спрашивает Тай, шумно стуча меню по столу.
— Чувак, официантка из-за этого быстрее не придет, зато ты выглядишь полнейшим мудаком, — бормочет Грант, выхватывая меню у него из рук.
Вероятно, это все же работает, потому что буквально через несколько секунд появляется Шерил и ставит наш заказ на стол.
— Что я могу принести остальным?
Тай улыбается так широко, что кажется, будто лицо у него сейчас треснет.
— Что ты там говорил, Грант?
— Я говорил «Классное пузо. Поешь еще чипсов».
Ухмылка Тая не меркнет, когда в ответ он хлопает себя по животу. Там нет ничего близко похожего на пузо. Я делаю глоток, с любопытством всех осматривая. Ни у одного из парней нигде нет ничего обвислого. Их тела очень отличаются друг от друга: Тай — низковатый, но коренастый, Грант — высокий и худощавый, Коннор — идеальный баланс роста и мышц. Но все они находятся в форме. Я так понимаю, что причиной тому служит жесткое расписание тренировок, которые им устраивает отец Рейган.
— Что все пьют?
Меня бесит, что сердце пропускает удар при звуке этого голоса. Бесит, потому что обычно на меня еще и накатывают воспоминания о его губах, прижатых к моим. И они не исчезают сразу, а сохраняются, как сладкое послевкусие, от которого я никак не могу избавиться… несмотря на то, что рядом сидит Коннор. Заправив прядку волос за ухо, я украдкой оглядываюсь и вижу Эштона, который медленно изучает толпу, рассеянно почесывая кожу над ремнем. Его рубашка приподнята, а джинсы сидят низко на бедрах, так что я вижу верх V-образной мышцы. У меня сбивается дыхание, когда в памяти всплывают образы этих самых изгибов, которые я наблюдала две недели назад в своей комнате. Только тогда на нем одежды совсем не было.
— Ты в порядке, Айриш?
Как только я слышу свое имя, сразу понимаю, что меня поймали за разглядыванием. Опять. Незаметно бросив взгляд на Коннора, я чувствую облегчение, увидев, что он занят разговором с Грантом. Запрокинув назад голову, я вижу понимающую ухмылку Эштона.
— В порядке.
Я беру губами трубочку и делаю огромный глоток. Виски в напитке крепкий и это хорошо, потому что покалывающее тепло по телу разольется быстрее. А мне сегодня нужно все возможное покалывание, раз уж здесь будет Эштон. А еще я сопьюсь, если буду продолжать в том же духе.
— Эй, а почему вообще мы начали называть тебя Айриш? — спрашивает Тай, когда красивое тело Эштона опускается на стул рядом со мной. Он сидит, подогнув колени и раздвинув их, и его совершенно не волнует, что он занимает мое пространство, что его колено касается моего.
«Хороший вопрос». Тот, на который у меня ответа нет точно. Я собираюсь уже проглотить свой напиток и объяснить, что Клири — ирландская фамилия, но прежде чем я успеваю произнести хоть слово, влезает Эштон и громким голосом, чтобы весь стол, да и сидящие рядом, точно не могли прослушать, заявляет:
— Потому что она сказала, что хочет трахнуться с ирландцем.
Я давлюсь и карамельного цвета напиток вылетает из моего рта, заливая весь стол и кофты Рейган и Гранта. И я молюсь, чтобы подавиться насмерть. А уж если этого не случится, тогда молюсь, чтобы кто-нибудь подлил Drano1 в мой стакан, и я начала биться в конвульсиях, покончив с этим ужасом.
Но мои молитвы услышаны не были, и вскоре у меня уже просто загораются щеки, пока я слушаю оглушительный хохот Тая, из-за которого в нашу сторону повернулась добрая половина бара. Даже Рейган и Грант не могут сохранить нейтральное выражение лица, пока стирают с себя виски. Я же не могу встретиться взглядом с Коннором. Он не произнес ни слова. Что, если он в это поверит?
Так крепко стиснув зубы, что они могут треснуть, я поворачиваюсь к Эштону с намерением убить его взглядом. Но он на меня даже не смотрит. Он занят чтением меню. Еще и улыбается, очевидно, довольный собой.
Не знаю, чего я сегодня от него ожидала, но точно не таких слов. Если я сейчас же не уйду, Коннор станет свидетелем моего превращения в женскую версию Тарзана, когда я запрыгну на спину его другу. Ни к кому не обращаясь, я выдавливаю сквозь стиснутые зубы:
— Вернусь через секунду.
С громким скрипом я отодвигаю стул и ухожу в уборную.
Оказавшись в безопасности запертой кабинки, я прислоняюсь лбом к прохладной двери и несколько раз об нее ударяюсь. Вот так теперь все и будет происходить? Как я с ним справлюсь? Я привыкла к подколам своей сестры, Трента, Дэна и…да всех их. Они наслаждаются, заставляя меня краснеть, потому что мне всегда становится неловко, если речь заходит об этом. Но почему тогда у меня кровь кипит в случае с Эштоном?
Может, он хочет, чтобы я психанула перед Коннором. Если написанное в записке — правда, и он ревнует меня к своему лучшему другу, то убеди Коннора в том, что я — полоумная, и это точно его отпугнет. Нет…слишком много забот для парня, у которого есть постоянная девушка и толпа девушек для секса на одну ночь. Черт! Я слишком много об этом думаю. Анализирую и еще раз анализирую и в итоге это становится навязчивой идеей. Вот поэтому я избегала парней раньше. Они с ума сводят.
И поэтому мне надо перестать думать об Эштоне и сосредоточиться на не торопящемся и ничего не усложняющем Конноре.
Глаза жжет, когда я вытаскиваю из сумки телефон и пишу сообщение сестре:
«Эштон — козел».
Она тут же отвечает:
«Огромный козел».
Я быстро пишу ответ, присоединяясь к игре, в которую мы играли с детства, — она все такая же детская, но теперь намного более красочная:
«Огромный лепрозный козел».
«Огромный лепрозный козел, который играет на своем пенисе, как на банджо».
Я хихикаю, мысленно это представив, и набираю ответ:
«Огромный лепрозный козел, который играет на своем пенисе, как на банджо, и поет песню о старике МакДональде».
В ответ она присылает фотографию: Эштон, перегнувшийся через кресло, и мужчина с тату машинкой за работой. Лицо Эштона преувеличенно сморщено в отвратительную мину.
Я разражаюсь смехом, и гора словно падает с плеч. Кейси всегда знает, как меня подбодрить. Я все еще хихикаю, набирая ответ, когда со скрипом открывается дверь. Я зажимаю рот ладонью.
— Видела, кто здесь? — спрашивает гнусавый женский голос.
— Если ты об Эштоне, то…как его можно не заметить, — растягивая слова, отвечает другой голос, и помещение заполняет звук льющейся из крана воды.
Навострив уши, я отправляю Кейси сообщение со словами «Люблю тебя», а потом ставлю телефон на беззвучный режим.
— Но он сидит за столиком с двумя девушками, — продолжает второй голос.