И именно в таком состоянии это обнаруживает Эштон, когда его рука проскальзывает вниз.
— Ох ты ж черт, Айриш… — раздается шепот Эштона, и я крепче прижимаю его к себе, выгибая голову и постанывая, при этом молча благодаря своего профессора за дерьмовую оценку по химии.
— Ничего не получится… — Эштон внезапно скатывается с кровати.
Во мне растет паника. Наверное, я что-то сделала не так. Он меня вот так оставит?
— Сядь, Айриш.
Я слушаюсь его, и у Эштона вырывается стон, когда он переворачивает меня и спускает мои ноги с кровати. Он отвлекается только раз, когда взглядом обводит все мое тело.
— Откинься назад и обопрись на локти.
Тихонько вздыхаю, но делаю, как сказано. Мне кажется, я понимаю, что он делает. Эштон подходит ближе, смотря мне в глаза, и кладет руки на мои бедра.
— Фигня с этими дурацкими кроватями… — Я чувствую сильное прикосновение, когда руки Эштона раздвигают мне ноги, и перестаю дышать, внезапно остолбенев.
Я знаю, что он делает, и это заставляет меня нервничать.
Но взгляд Эштона все еще прикован к моим глазам, поэтому я не сопротивляюсь.
— …в том, что они не подходят… — Он быстро тянет меня, и бедра оказываются на краю кровати. Пальцами он проводит по моим ногам, закидывая их себе на плечи. Впервые он отводит глаза, когда начинает целовать внутреннюю сторону моих бедер, все медленнее и медленнее. От его дыхания вверх бегут мурашки. — …для этого.
Я задыхаюсь, когда ко мне прикасается его язык. Сначала мне слишком некомфортно из-за того, что я настолько открыта. В смысле, так интимно, что лицо Эштона находится там, и это…ну…нервирует. Но ощущения настолько…приятны. И от того, что одновременно делают его умелый язык и опытные пальцы, совсем скоро у меня появляется то самое знакомое чувство, когда я отключаюсь от окружающего мира. Я позволяю голове запрокинуться, глазам закрыться, а слабому вздоху сорваться с губ, и пытаюсь запомнить эти невероятные ощущения. Наверное, это стало знаком для Эштона, потому что движения его губ становятся более лихорадочными, возбужденными, а руки сжимают мои бедра, притягивая ближе к нему.
Перед тем, как меня снова накрывает волной, я не могу сдержаться и смотрю на Эштона. Взгляд его глаз прикован ко мне, и в них виднеется то странное ощущение спокойствия.
И от этого я выкрикиваю его имя.
Я словно безвольная кукла, когда Эштон укладывает мое тело обратно в кровать. Он накрывает меня одеялом и опускает руки на край.
— Разве ты не хочешь, чтобы я…? — Я прикусываю губу, а щеки заливаются краской.
Хитро улыбнувшись, Эштон убирает волосы с моего лба.
— Пару вечеров я был занят и теперь задерживаю сдачу работы. Надо идти и ее сделать.
Я закрываю глаза и наслаждаюсь, когда он большим пальцем поглаживает меня по щеке, наслаждаюсь этой глубокой, интимной связью, которая формируется между мной и Эштоном. Я засыпаю.
* * *
Около одиннадцати вечера появляется Рейган. В какой-то момент я переоделась, но все еще лежу в кровати, зарывшись лицом в подушку, сохранившую аромат одеколона Эштона, и мысленно прокручиваю день с ним. Я двумя руками хватаюсь за приятные воспоминания, отчаянно стараясь удержать вину, сомнения и замешательство и не дать им снова пробраться в легкие, словно удушающий черный дым.
— Привет, Рейган. Как ты?
Она плюхается на кровать.
— Меня вышвырнули из библиотеки, потому что слишком сильно шумела.
Я фыркаю.
— Слишком шумела из-за чего именно?
В конце-то концов, в библиотеке Рейган не обязательно только учится.
— Училась. Поди разбери их, да? — Я хихикаю, прекрасно понимая причину. Рейган частенько читает вслух, когда работает над учебниками. По-моему, это забавно, но большинство людей это бы раздражало. — Если бы только они знали… — Возникает пауза, а потом она невзначай упоминает: — Я видела там Коннора сегодня.
— Правда? — Я стараюсь говорить легко и беззаботно, но мысль со словами «виновная девственная шлюха» словно кольцом сжимает грудь.
Кровать подо мной скрипит, когда Рейган шевелится.
— Он спрашивал, как ты. Ну, знаешь, из-за плохой оценки за экзамен.
— Я…лучше, — вздыхаю я.
— Это хорошо.
Я медлю и глубоко вздыхаю. А потом просто выпаливаю:
— Думаю, что порву с Коннором.
— Правда? Может, стоит подождать, пока выходные не пройдут. — Раздается еще один скрип и звук поправляемых простыней, словно Рейган никак не может улечься.
Мне кажется странным, что Рейган не спрашивает о причинах, что она совершенно не удивлена моим заявлением. Почему нет? Я сама удивлена. Если бы мне пришлось написать на бумаге все черты, которые подходят моему идеальному мужчине, а потом нарисовать его, на страничке появился бы Коннор.
— Он хочет познакомить меня с родителями.
Как я теперь смогу это сделать? Его мама поймет! У матерей чутье на такие вещи. Она при всех выведет меня на чистую воду. И это будет первое избиение камнями во всей истории гребли в Принстоне.
— Значит, познакомься с его родителями, а потом порви. Ты же не замуж обещаешь за него выйти. Иначе ты поставишь себя и Коннора в очень неловкое положение в день гонки. Все и так будет неловко.
— Почему?
— Потому что там будет Дана.
Это имя…словно удар под дых.
— Ну и что, что она там будет. Между мной и Эштоном ничего нет.
«Лгунья, лгунья, лгунья!»
Повисает пауза.
— Что ж, это хорошо, потому что к завтрашнему дню Эштон станет покойником.
— Что? — Во мне поднимается паника.
— Он сегодня тренировку пропустил. Папа его выловил. Он до сих пор, наверное, круги наматывает, а на улице-то холодно.
Не уверена, что должна испытывать по этому поводу. Вину, это точно, потому что его наказывают за то, что он был со мной. Но…я прижимаю руки к животу, пока сердце разрывается от эмоций. Он знал, что так будет, и все равно пришел.
Рейган еще не закончила.
— И не забывай, что той ночью еще вечеринка в честь Хэллоуина будет. Не думаю, что тебе захочется сделать ее слишком неловкой. Вы же с Коннором не спите…ведь так?
— Так…Там будет Дана?
— Нет. Слышала, Эштон сказал, что она будет навещать свою семью в Куинсе1 .
Я облегченно выдыхаю.
— По крайней мере, я так считаю. Подожди до следующей недели, а потом бросай своего милашку.
— Да, наверное, — вздыхаю я. Чего стоят еще пара дней терзаний? Вообще-то, это неплохая идея. Наказать себя. Я этого заслуживаю. Я переворачиваюсь на бок. Голова заработалась до изнеможения. — Спокойной ночи, Рейган.
— Спокойной, Ливи.
Пауза.
— Эй, Ливи? — Рейган откашливается пару раз, и я понимаю, что она с трудом пытается удержаться от смеха. — В следующий раз, пожалуйста, вешай носок на дверь, чтобы меня предупредить?
* * *
— Такие красивые, — шепчу я.
Я лежу, свернувшись калачиком в кровати, с букетом фиолетовых ирисов в руке и Коннором на телефоне.
«И я их не заслуживаю. Как и тебя».
— Помню, ты говорила, что любишь ирисы. Ты в курсе, что осень — для них не сезон?
Я улыбаюсь, а по щекам текут слезы. Каждую весну папа удивлял маму букетами фиолетовых ирисов. За исключением того, что это не было сюрпризом, потому что он дарил их каждую пятницу на протяжении, вроде как, пяти недель — так долго, сколько они цвели. Однако каждый раз на лице мамы появлялась широкая улыбка, и она с радостью начинала обмахивать себя рукой, словно он делал ей предложение. А мы с Кейси закатывали глаза и передразнивали чересчур эмоциональную реакцию мамы.
Теперь же воспоминание о фиолетовых ирисах будет ассоциироваться у меня с моим предательством.
— Я в курсе. — А это значит, что Коннор потратил на них астрономическую сумму денег, купив либо импортные цветы, либо специально выращенные. — Что за повод?