Головная боль усилилась, в висках стучало, и Патрик выпил две таблетки аспирина. Наконец ему удалось разбудить Мередит, и он отправился на кухню готовить ей завтрак — омлет с тертым сыром.
Вскоре появились Бриджет и Лисса. Дочь с порога заявила, что очень голодна: из-за аварии учеников не покормили завтраком. Патрик кивнул и начал готовить для Лиссы гамбургер и овощной салат.
— Я хочу молока! — сказала Лисса.
— У нас нет молока. Подожди, пока Бриджет сходит в магазин и купит.
— А кока-колы тоже нет?
— Нет! — раздраженно бросил Патрик.
— А что же я буду пить? — Лисса капризно поджала губы.
— Пей воду! — вдруг с яростью закричал Патрик. — Я что тебе, служанка? Почему я должен выполнять твои прихоти? И вообще, в этом доме никому, кроме меня, ни до чего нет дела! Когда вы сами начнете о себе заботиться?
Мередит и Лисса изумленно смотрели на Патрика, не понимая причины его внезапного раздражения, а он, приложив ладонь ко лбу, уже другим голосом сказал:
— У меня очень болит голова. Извините, что не сдержался и накричал на вас.
— Ты чем-то расстроен, папочка? — участливо спросила Лисса.
— Да, работа продвигается с трудом. На следующей неделе я должен представить на телевидение музыку для сериала, а у меня еще и половины не написано. И эта сильная головная боль…
— Давай я поцелую тебя в лоб — и все пройдет! — с серьезным видом предложила Лисса.
Патрик улыбнулся, наклонился к дочери, и она, обвив его шею руками, ласково прикоснулась губами ко лбу.
— Спасибо, малышка, мне уже лучше, — улыбнулся он.
— Прими таблетку, — посоветовала Мередит, доедая омлет.
Этот невинный совет почему-то задел Патрика.
— Я, пожалуй, на несколько дней перееду в студию. Необходимо закончить работу над сериалом, а для этого нужна тишина.
Не успела Мередит ответить, как он вышел из кухни и начал собирать вещи.
Патрик, конечно, лукавил, ссылаясь на необходимость закончить музыку для сериала. И от этого чувствовал себя лжецом, кругом виноватым перед Мередит. Он сознавал, что уходит из дома, поскольку ему сейчас невыносимо тяжело, хочется побыть одному, разобраться в своих чувствах, привести в порядок мысли и заставить себя хоть на три недели перестать думать о Дженнифер.
На улице дул сырой, промозглый ветер. Патрик подставил ему свое разгоряченное лицо, и ветер немного остудил его и успокоил головную боль. Поднявшись на верхний этаж, Патрик на мгновение задержался перед дверью, зажав в руке ключ. Такой же ключ он на днях вручил Дженнифер… Вот если бы распахнуть дверь студии и увидеть ее!
Студия показалась Патрику заброшенной, нежилой и унылой. Он сел за рояль и, сыграв несколько аккордов, уронил голову на руки.
— Дженнифер, Дженнифер… — горестно пробормотал Патрик. — Одна лишь ты… одна лишь ты.
Он долго еще сидел в такой позе, и перед его глазами проплывали восхитительные воспоминания недавних дней: Дженнифер ласково улыбалась и протягивала к нему руки. Патрик видел ее так ясно и отчетливо, словно это происходило на самом деле. Наконец образ Дженнифер исчез, и Патрик, тяжело вздохнув, все-таки заставил себя сочинять музыку для сериала. Только музыка сейчас могла утешить его, успокоить и вселить надежду.
Дебра распахнула дверь, впустила жену Тони в квартиру и вдруг подумала, что поступила опрометчиво, решив встретиться с миссис де Пальма. Она просто уступила эмоциям!
Накануне отъезда Тони все-таки позвонил, пообещал, что по возможности сократит поездку и вернется с подарками, которые купит для нее в Милане. Сказал, что будет скучать и вспоминать о ней. Ему будет ее не хватать…
Дебре, конечно, было приятно слышать все эти сладкие слова, но мысль, что Тони едет в Европу не с ней, а с женой, не давала покоя. Он предпочел жену и наплевал на Дебру, ссылаясь на то, что длительная поездка плохо скажется на ее здоровье.
Сегодня утром Дебра впервые за долгое время проснулась бодрой и свежей. Голова не болела, тошнота не подступала к горлу. Значит, самый трудный период она миновала, и путешествие не повредило бы ее здоровью! Однако Тони отправляется с женой, а не с ней…
Как мило! Супруги совершают деловую, но весьма приятную поездку, по пути следования останавливаются в роскошных отелях, спят рядом на двуспальной кровати… Дебра никогда не спрашивала Тони, как он относится к жене, а сам он, разумеется, ничего не рассказывал, но по отдельным, случайно оброненным фразам Дебра догадалась, что относится он к Дженнифер неплохо. Уважает и ценит ее, хотя и скучает в супружеской постели. К тому же у них нет детей и, похоже, не предвидится.
Но способны ли успокоить такие сведения? Нет. Три долгих недели Тони проведет с женой. Вполне возможно, после этой поездки он огорошит Дебру неожиданным известием, что и у них с Дженнифер будет ребенок.
Вот эта тревожная мысль и определила поведение Дебры в тот момент, когда она размышляла, стоит ли позвонить миссис де Пальма. Да, звонить надо, просто необходимо! Пусть эта надменная дамочка знает, что ее муж не принадлежит ей одной.
Когда Дебра позвонила и назвала свое имя, жена Тони спросила:
— Кто вы?
— Любовница Тони! — нагло заявила Дебра. — Нам надо встретиться и поговорить.
Наступила долгая пауза. Вероятно, пораженная миссис де Пальма потеряла дар речи. Наконец она сказала упавшим голосом:
— Назовите свой адрес.
И вот теперь, когда жена Тони стояла перед ней и пытливо вглядывалась в ее лицо, Дебра пожалела о содеянном. Испугалась? Нет, растерялась. Перед приходом миссис де Пальма она тщательно отрепетировала свою роль, но сейчас все резкие, хлесткие и насмешливые слова вылетели у нее из головы. Впервые увидев Дженнифер в жизни, а не на фотографиях в журналах, Дебра неприятно удивилась. Она-то представляла себе не очень молодую, невзрачную женщину, а перед ней стояла холеная дама в изысканном темно-сером пальто. В ней чувствовалась порода, она держалась с достоинством и ничуть не походила на тех жалких особ, которые, узнав об измене мужа, не знают, как себя вести.
— Где мы можем поговорить, мисс Диллон? — спросила жена Тони.
Дебра указала в сторону гостиной:
— Проходите и садитесь в кресло.
Войдя в гостиную, Дженнифер окинула ее быстрым взглядом.
«Пусть видит, какая у меня дорогая красивая итальянская мебель! — подумала Дебра. — Надо упомянуть о том, что это подарок Тони».
Они сели в кресла. Дебра, охваченная волнением, машинально потянулась за сигаретой и предложила миссис де Пальма, но та отказалась. Волнение Дебры усиливалось. Состояние, близкое к панике, подтолкнуло ее к агрессии.
— Что вы так на меня смотрите? — хрипло осведомилась она. — Любопытно, как выглядит любовница мужа? Уж не думаете ли вы, что я вас разыгрываю?
— Нет, я вам верю, — усмехнулась Дженнифер. — И давно ли у вас роман?
— Мы познакомились шесть лет назад. — Дебра удовлетворенно отметила, что ее слова произвели на жену Тони должное впечатление. Миссис де Пальма подалась вперед и широко раскрыла глаза.
— Шесть лет назад? — повторила она. — Где? В Сан-Франциско?
— Да.
— И вы… все это время встречались?
— Нет, в наших отношениях был перерыв. А теперь мы встречаемся уже шесть месяцев. Я работаю в бутике Тони, в отделе мужской одежды.
— Понятно.
Дебра злилась. Тщательно продуманный ею разговор развивался по сценарию, навязанному миссис де Пальма. Дебра предполагала, что жена Тони начнет плакать, кричать, упрекать ее, а она, спокойно сидя в кресле, будет ровным, будничным голосом задавать ей вопросы. Однако миссис де Пальма — весьма выдержанная дама и прекрасно владеет собой!
— И как часто вы видитесь с Тони? — спросила Дженнифер.
— При каждом удобном случае. Как минимум три раза в неделю, днем. Он приезжает в мои апартаменты. В наши с ним апартаменты, — уточнила Дебра и с торжеством добавила: — Тони оплачивает аренду и содержит меня.