— Но почему же этот Китазава дал показания против своей возлюбленной?
— Почему?.. Вы знаете, что у Аканэ есть ребенок?
— Да. Совсем недавно узнали. Решили пока не давать этого в газету, поскольку прямой связи с убийством тут вроде бы не усматривается.
— Это еще надо проверить. Ведь отец ребенка — Тацуо Китазава и…
— То есть как это?! — изумился Ясиро. — Он же умер! И вообще называли совсем другую фамилию…
— Кто называл фамилию? — спросил Онода.
— Миэ-сан.
— Я так и думал. Девчонка врет. Стыдно небось признаться, что увела любимого у собственной сестры… — сказал Онода и продолжил свой рассказ.
Ранее Тацуо Китазава жил в Кусиро, служил в местном отделении Хоккайдоского губернаторства. Сестры Фукуй тоже жили в этом городе. Со старшей — Суми — у него были близкие отношения. Они хотели пожениться, но ничего не получилось, потому что родители Тацуо категорически воспротивились. Любовники расстались. Суми была беременной. После родов, оставив ребенка на попечение родственников, она переехала в Саппоро. Миэ уехала вместе с ней. Обе устроились на работу в бары. После своего горького опыта с Китазавой Суми сторонилась мужчин, и эта неприязнь стала у нее своего рода «фирменным знаком». Более всего она боялась сближения с молодыми людьми из хороших семей. Тем временем Китазаву перевели в губернаторство Хоккайдо, и он тоже поселился в Саппоро, в доме для служащих губернаторства. Однажды вечером, зайдя в бар «Пиджён», он увидел Миэ. Стал просить, чтобы она помогла ему встретиться с сестрой. Миэ отказалась, считая, что не стоит бередить только что затянувшиеся раны. А Китазава все настаивал на своем и стал регулярно бывать в баре. Кельнерши «Пиджёна» думали, что он приходит из-за Миэ. Ни она, ни Китазава не пытались опровергнуть это мнение. Прошло какое-то время, и им стало даже нравиться, что их принимают за влюбленных. А однажды ночью Миэ и Тацуо Китазава стали любовниками. Когда это случилось, у обоих появился страх перед Суми. Они решили тщательно скрывать от нее свои отношения…
— Так что пока была жива сестра, они очень осторожничали, — закончил свой рассказ Онода.
— Что же получается? — сказал Сиоми. — У Миэ был повод избавиться от сестры, так что ли?..
— Не исключено. К тому же у нее нет алиби. В ту ночь она была у Китазавы. Вернее, не всю ночь. Как раз в то время, когда произошло убийство — с половины второго до двух, Миэ отсутствовала.
— То есть как?..
— Да они вроде бы поссорились, и она ушла. Китазава думал, что она больше не придет, однако часам к двум Миэ вернулась.
— Что за гнусный тип этот Китазава! — возмутилась Кёко. — Вместо того чтобы защитить свою любимую, выбалтывает такое, что ставит ее под удар.
— Испугался, как бы и его не сочли соучастником. Своя рубашка ближе к телу, — сказал Сиоми.
— Ну и ситуация! — чуть ли не простонал Эбизава. — То-то я смотрю, наш уважаемый инспектор мямлит, тянет… И физиономия такая, словно лимон проглотил… Да-а, если Китазава отец ребенка, получается — Нисихара лжет насчет Минамиды. Такого вообще не существовало…
— Мне это место в письме Нисихары тоже показалось странным, — кивнул Сиоми. — Нелепость какая-то.
— Но в ее письме далеко не все нелепо, — возразила Кёко. — Во всяком случае, только приняв за истину версию Нисихары, можно понять, что произошло с замком.
— Кстати, о замке, — Эбизава взглянул на Оноду. — Интересно, как полиция объяснит запертый изнутри замок, если предположить, что убийца — Миэ?
— Они, очевидно, считают, что Миэ и Оотагаки сообщники… И вообще, глубокий анализ и умозаключения не их профиль, в полиции предпочитают устанавливать истину на допросах.
— Короче говоря, — подытожил Эбизава, — что-то в письме Нисихары правда, что-то — ложь. И мы всего не узнаем, пока ее не отыщут.
— Вы совершенно правы, сенсей, — подхватила Кёко. — Ваша задача — доказать невиновность Оотагаки, а остальное постепенно выяснится… Уже поздно, не пора ли нам по домам?
— Действительно, уже ночь на дворе! Как ни крути, сейчас мы ничего больше не выясним. Завтра днем у меня в суде другое дело, так что я буду занят. Но если появится что-нибудь новое, сообщите мне, пожалуйста! Я постараюсь все продумать…
Эбизава и Кёко собрались уходить.
— Мы тут еще покрутимся немного, — сказал Сиоми. — Надеюсь, сегодня ночью Дзюнко Нисихару задержат, и тогда все выяснится.
Вид у него был далеко не веселый, и Кёко ему подмигнула — не вешайте, мол, носа.