- Надежда умирает последней, — коротко ответил герцог, целуя мать в щёку.
Вдовствующая герцогиня лишь покачала головой, смотря ему в след. Она прекрасно знала причину, по которой её мальчик стал столь циничен и бездушен. А ведь когда-то он был способен любить и желал получить любовь в ответ…
Оказавшись у себя в кабинете, Джеймс прошёл к шкафчику, где хранился алкоголь, и, плеснув в гранёный стакан немного виски, выпил, не подумав, что через секунду горло начнёт жечь неприятным огнём. Он не имел привычки злоупотреблять спиртным, но слова матери разбередили старые раны. И эта девочка у реки… Неужели она была настоящая, или воображение сыграло с ним злую шутку?
Джеймс мог поклясться, что, не возьми он себя в руки, то спустя мгновение прекрасная Айрин оказалась бы лежащей под ним на берегу, и он смог бы ощутить каждый изгиб её совершенного тела.
Герцог сильно тряхнул тёмноволосой головой, желая избавиться от морока… Уже очень давно он не позволял ни одной особе женского пола настолько глубоко завладеть его помыслами! Но ясный образ этой девочки-женщины до сих пор стоял перед глазами, заставляя тело реагировать соответственным образом.
— Чёрт! — не сдержавшись, воскликнул Джеймс, ударив кулаком о стену.
В последний раз он позволил себе пойти на поводу у своих чувств девятнадцать лет назад, и ничего хорошего ему это не принесло!
Для себя герцог решил, что, встретив эту девочку у себя в доме, постарается вести себя как будто ничего не случилось. И наверняка такая юная и впечатлительная барышня уже и думать о нём забыла. Знал бы Джеймс, как сильно ошибается…
Ирина не могла перестать думать о происшествии у реки. Она сама не могла объяснить, почему позволила именно лорду Д'Арси украсть у неё поцелуй. Её душа тянулась к нему, словно бабочка к яркому цветку. И теперь… Девушка запуталась в своих чувствах! Если бы она могла хотя бы ещё раз увидеть Джеймса и понять, что не испытывает к нему более никаких эмоций…
— Айрин, ты меня слушаешь, милая? — голос кузины заставил княжну спуститься с небес на землю.
— Прости, Элен, я задумалась, — mademoiselle Болховская отложила в сторону кружевной веер, который держала в руках.
Девушки находились в покоях Ирины, открывая коробки с нарядами и прочими аксессуарами, которые недавно пришли из Лондона.
— Я сказала, что это платье ты можешь надеть к завтрашнему ужину, — повторила Элен, показывая Ирине наряд серебристо-жемчужного оттенка, — хотя маркиз Лидс вряд ли оценит наши старания. Никогда не могла терпеть этого задиристого мальчишку!
— Он действительно настолько ужасен? — как обычно проверив сказанному, спросила княжна.
— Напыщенный, самолюбивый павлин! — не скрывая раздражения, промолвила Элен, — по-моему единственный человек, которого он любит — это он сам!
— Бог мой, Элен, тётушка знает, что ты умеешь выражаться совсем неподходящими для леди словами? — улыбаясь уголками губ, произнесла mademoiselle Болховская.
— Матушка многого не знает, — подавив смешок, сказала Элен, — например, что я подглядываю за прислугой и успела узнать столько всего интересного!
— И что же? — не скрывая любопытства, спросила Ирина.
— К примеру, что супружеские отношения это не только невинные поцелуи, но и нечто более непристойное!
— Элен, но разве даже поцелуй не говорит о том, что двух людей связала сама судьба? Неужели это нельзя почувствовать? — нахмурившись, произнесла Ирина, осознавая насколько серьёзный поступок она совершила.
— Какая ты ещё глупенькая, Айрин! — воскликнула Элен. — Поцелуи совсем ничего не значат!
— Для тебя, Элен, — неожиданно для себя громко произнесла княжна, — для тебя они ничего не значат…
— Милая, неужели ты… Я желаю знать подробности! — решительно заявила Элен.
Ирина поняла, что сболтнула лишнего. Но придав лицу невинное выражение, она поспешила исправить свою оплошность.
— Я имела ввиду, что если меня кто-то поцелует, то я смогу распознать настоящие это чувство или нет, — придавая голосу больше уверенности, сказала Ирина.
Дабы отвлечь Элен от дальнейших расспросов, она потянула руку к маленьким бусинам, украшающими подол наряда, о котором ей говорила кузина, и с интересом стала разглядывать великолепное творение модистки.
Платье и вправду было очень красивым! Лиф, украшенный бельгийским кружевом, должен облегать тело как вторая кожа, а декольте… По мнению стеснительной Ирины оно открывало постороннему взору слишком много. Но в этот миг mademoiselle Болховская решила, что непременно оденет платье на предстоящий ужин, чтобы проверить, производит ли она на всех присутствующих мужчин такое же впечатление, как на лорда Д'Арси, или же именно он тот самый человек, который сможет сделать её счастливой.