— Доброе утро, мисс Хендрикс, — приветствует меня более высокая женщина с коричневыми волосами. — Я агент Колдуэлл. Понимаю, что вы только вчера вечером выписались из больницы и знаю, что вы должно быть очень устали. Мы ценим, что вы решили встретиться с нами сегодня сутра.
— Без проблем.
— Это агент Эймс. — Она жестом указывает на блондинку с маленькими карими глазами. — Она и я будем сегодня с вами беседовать.
Вы проводите собеседование для работы. Не допрашиваете умирающего преступника. Несмотря на то, что Билл и Пакс уверили, что меня не будут арестовывать за то, что я сделала, я все равно не хочу доверять женщинам передо мной.
— Вы сегодня выглядите лучше. — Агент Эймс пытается сделать все, чтобы мне было комфортно. Это как лев, пытающийся успокоить олененка.
— Они перелили в меня немного крови вчера, — сообщаю я им.
— Да, вы были ранены.
— Слово пытка подходит больше.
Они обе немного растерялись от моей откровенности. Их острые взгляды – отражение моего собственного.
— Нам так жаль, что приходится общаться в такой неподходящий момент, — с сочувствием говорит агент Колдуэлл.
Я пожимаю плечами.
— Бывает, — пауза. — Я потеряла только одну почку. Могло быть и хуже. Могла бы закончить свою жизнь в качестве обеда у какого-нибудь больного придурка.
— Насколько я понимаю, вы говорили с мистером Гонзалесом какое-то время, — продолжает агент Колдуэлл, сложив пальцы перед собой. — Не могли бы вы рассказать нам, как вы попали к нему?
Киваю. Глубоко вдыхаю и закрываю глаза. Начинаю с той ночи, когда Брейден пытался сбить нас с дороги. Они кивают, когда говорю его имя. Очевидно, они знают, кто он. Они уже разговаривали с Паксом.
— Я не уверена, как он это сделал, но он нашел меня.
— У этой семьи есть много преступных связей.
Я не сомневаюсь в этом.
— Где он?
— Арестован, вместе со своим дядей.
— Хорошо.
Мои глаза светятся. Они в тюрьме.
— Как Брейден поймал вас?
— Он легко схватил меня, — отвечаю я с холодом в глазах. — Он усыпил меня тряпкой, на ней что-то было. Я потеряла сознание и проснулась, привязанной к чему-то в доме.
Описала свои слабые попытки спастись и как, наконец, настолько отчаялась, что убедила Хосе отвезти меня к Гонзалесу.
— Почему вы захотели поехать к нему? — спрашивает агент Колдуэлл с неподдельным замешательством в глазах.
— Это было единственное место, о котором Пакс и Билл знали, — отвечаю я. — Думала, что если я не вернусь, Алексу и Нэт это покажется подозрительным. Они сообщат об этом Биллу. Он и Пакс найдут меня. Мне просто нужно было прожить достаточно долго, чтобы они пришли ко мне. — Я закрываю глаза, замираю, вспоминая, как меня пытали.
— Не думайте об этом, — спокойно говорит агент Колдуэлл. — Расскажите, что случилось, когда вы были с Брейденом.
Я глубоко дышу, отталкивая воспоминания назад.
— Он хотел увезти меня в Мексику, — говорю я. — Я была в отчаянии. Гонзалес был мизерным шансом, но он был единственным, — от твердого стула мое тело болит. Я сижу прямо. — Хосе усыпил Брейдена, потому что знал, что тот не позволит мне уйти. Затем он усыпил меня, и когда я проснулась, то была прикована к металлической кровати, а Гонзалес был передо мной, — яд слышен в моих словах.
Он мертв, но гнев и ненависть, которые испытываю к нему, кровоточащие и свежие. Возможно, со временем это уменьшится.
А возможно и нет.
Рассказываю, что сказал мне Гонзалес, как он признался о наркотиках и о том, что продает части тела людей на черном рынке.
— Это была холодная комната. Там они делали операции. И там специально было холодно, чтобы хранить органы, — говорю я, содрогнувшись, несмотря на мои усилия не делать этого.
Вижу, как оба агента смотрят на мой живот.
— После того, как Гонзалес поговорил со мной, пришел хирург. Он хотел, чтобы операция была сделана сразу, — отвечаю на не прозвучавший вопрос.
— Ты что-нибудь помнишь?
— Да. — Киваю. — Гонзалес отказался усыпить меня. Он сказал, что хочет, чтобы другие люди услышали мои крики. — Агент Эймс вздрагивает. Я смотрю прямо на нее. — Сколько жертв вы нашли? Сколько выживших?
— Многие погибли в результате взрыва. Мы смогли найти только двух выживших.
Чувствую, как слезы скатываются с моих глаз. В конце концов, я смогла помочь только себе. Так будет всегда?