Мы быстро позавтракали овсянкой. Отрезала для нее несколько кусочков банана. Это вдохновило ее надеть желтую блузку.
— Маленькое солнышко для сегодняшнего хмурого дня, — сказала она. Обычно я не работаю с ней на этой конкретной ферме. Она не хотела, чтобы я это делала. Но сегодня разрешает. Грузовик забрал нас ровно в 5:38. С нами было еще двое пожилых мужчин. Они не говорили по-английски, а я лишь немного владела испанским, поэтому наша беседа выдохлась через пару минут.
Она шепчет мне на ухо. Наказывает мне запомнить поля, пролетающие мимо и то, как пейзаж становится каменистой горной местностью. Заставляет запомнить провал оврага, практически перегородившего дорогу, говорит, что это половина дороги от дома до того места, куда мы направляемся. Она указывает назад.
— Иди по этой дороге все время прямо и увидишь ручей. Потом можешь идти вдоль него до дома.
Я спрашиваю, зачем она говорит мне это.
— Одинокая женщина, особенно молодая – это серьезное искушение, — отвечает она, выглядя серьезной.
В ее серых глазах столько мудрости, что иногда это меня пугает. Я не могла припомнить времени, когда мы не беспокоились из-за денег или отчаянно не старались свести концы с концами. Именно тогда я поняла, что ее мудрость не от хорошей жизни, она должна была прийти с горьким опытом.
Когда грузовик высаживает нас четверых, я машу двум пожилым мужчинам, желая им хорошего дня на испанском. Они выглядят хрупкими и изможденными, слишком слабыми для той работы, которая, как знала, ждет их сегодня. Поворачиваюсь к бабушке, замечаю, что она выглядит немного более здоровой. На ее щеках был даже слабый румянец, подчеркивающий ее возраст. Она подходит к большому дереву. Указывает на крестик, который нарисовала на нем.
— Встречаемся здесь ровно в 19:45, — говорит она. Объясняет, что будет, куда я пойду и в чем заключается моя работа. Ведет меня к участку. Пока мы идем по импровизированной тропинке, стоит жутковатая тишина. Я никого не вижу. Не было даже птиц.
Когда мы добираемся до участка, она показывает, как обрезать пожелтевшие листья и куда их класть для просушки на солнце. Демонстрирует, как срезать лист около почек и куда класть. Все это время пытаюсь не глазеть на то, что у нее в руках. Растение не кажется знакомым.
— Что это такое? — наконец спрашиваю я, когда она делает паузу.
— Разве это имеет значение? — спрашивает она, выглядя уставшей. — Разве это когда-нибудь имеет значение?
В ответ качаю головой. Нет, это не имеет значения. И никогда не будет. Глядя на нее, понимаю, что она ценит то, что считает важным. Не образование, она бросила учебу после восьмого класса. Не мужчин, так как я никогда не видела ее ни с кем с тех пор как стала с ней жить. Не косметика или другие штучки, которые могут нравиться женщинам. Я? Конечно она волновалась обо мне, потому что любила. Решаю, что единственная вещь, имевшая для нее значение – это выживание.
— Ты здесь, чтобы работать, Джулс, — журит она тихим спокойным голосом, которым прогоняла мои ночные кошмары. — Не задавай вопросов.
Ее слова подтверждают мои мысли, и, как ни странно, я чувствую себя лучше. Она не была для меня загадкой. Я знаю ее как свои пять пальцев. С энтузиазмом киваю, чтобы продемонстрировать понимание.
— Когда мы встречаемся на нашем месте? — спрашивает она.
— Ровно в 19:45, — отвечаю я.
— Отлично. Не опаздывай.
— Не буду, — уверяю я, когда она повернулась, чтобы подняться в место, про которое мне не рассказывала. Смотрю на ее удаляющуюся спину и замечаю, что она кажется грустной, а шаги медленными. Ее темные волосы подернуты сединой, а кожа пигментная и загрубевшая. Внезапно мне становится интересно как она выглядела, когда ей было четырнадцать, как мне. Интересно, наблюдала ли она за своей матерью также, как я наблюдала за ней самой. Была ли она красивой.
Я смотрю как лес поглощает ее. Как приветствуют тени, как желтый растворяется, пока не исчезает совсем, впитанный вертикальной черной дырой. После ее ухода воцаряется мертвая тишина. Если бы не видела ее своими собственными глазами, подумала бы, что там никого не было.
Выныриваю из воспоминаний, когда правый ботинок проваливается в грязь. Медленно вытягиваю его, пытаюсь не потревожить тех, кто может в ней жить. Шагнула назад, прижимаюсь к жесткому стволу за спиной. Тяжело дыша, осознаю, что моя первоначальная мысль была верной. Это место настоящая дыра. Тени играют с моим зрением. Тьма заманивает. «Неужели она видела это каждый раз, когда приходила сюда?» — с содроганием думаю я. И все же продолжала приходить. Думаю, она сильнее меня.