—А-а-а! — визжу я, когда мы начинаем спускаться. Рукой обвиваю его шею, цепляясь насмерть.
— Ты меня душишь.
— Ты заслуживаешь быть задушенным! — кричу я. Это грубые слова, но они заставляют Пакса рассмеяться, и он слегка подпрыгивает на бегу.
—А-а-а! — снова кричу я. — Ты сумасшедший! — Я крепко цепляюсь за него.
— Очарован по сумасшедшему! — отвечает он, снова шлепая меня по заднице. Я резко выдыхаю и, хотя и не двигаюсь, кажется, что тоже бегу. Вероятно, мой смех распугивает животных, потому что слышу хлопанье крыльев улетающих птиц.
Вскоре Пакс замедляется. Чувствую, что он падает на колени, а я задеваю что-то ногами. Он обнимает своей рукой мою коленку и медленно подтягивает к себе, таким образом он оказывается на земле, держа меня словно маленькое дитя – одной рукой придерживая мои ноги, а другой обвивая мои плечи. Его лицо находится прямо над моим. Он улыбается.
— Что это было? — задыхающимся голосом спрашиваю я, имея ввиду то, как он меня принес.
— Это было прелюдией вот для этого.
Думала, что он собирается меня отпустить, чтобы я осмотрелась. Что он отодвинется и уберет руки. И даст мне пространство. Он этого не делает.
Пакс целует меня.
Я не ожидала, что его губы будут такими нежными. Не ожидала ощутить их мягкость, когда все остальное его тело такое крепкое. Он касается меня губами так же, как я впервые касалась кистью холста. В этом нет колебаний, но есть чудесное чувство, когда видишь первые черты своей работы. Все было светлым, белым и нетронутым, а этот мазок цвета был знаком неповиновения, росчерком намерений.
Эта мысль проскакивает у меня в голове, когда Пакс прижимается к моим губам. Это знак чего-то большего. Он обхватывают мое лицо большими ладонями, словно я чашка, из которой он пьет. Вместо того, чтобы чувствовать отвращение, я кажусь себе хрупкой и желанной; в какой-то мере безупречной.
Пакс обхватывает мои губы и проникает языком внутрь меня. Он вливается в меня нежно, прикусывая мою нижнюю губу и языком облизывая ее. Между нами вырывается стон, и я не могу точно сказать от кого именно из нас он исходит. Пакс крепче прижимает меня к себе, и я обвиваю его шею своей рукой, наклоняя его ближе.
Легкий поцелуй становится крепче.
Он вкушает это, как что-то неизведанное, что-то дикое, сладкое, незабываемое, а я всем этим наслаждаюсь, как бесплодная земля, отчаявшаяся ощутить вкус жизни, упивается дождем. Одной рукой он поддерживает меня, а другой гладит мое тело. Чувствую, как он слегка дотрагивается пальцами до моей руки, продвигаясь все ниже по моей спине, все ниже и ниже, пока его рука не оказывается в самом ее низу. Я издаю стон и медленно ложу его руку на изгиб своей попы. Не собиралась этого делать, но так хочется. Все, что мы делаем – непринужденно и естественно. Все это заставило меня расслабиться и не думать о жизни, не волноваться ни о чем. В первый раз жизни я полностью отключила свои мысли.
Он прижимает меня так крепко, как будто отпустив, ветер унесет меня высоко в небеса. На один мучительный момент я почувствовала тепло и пустоту, удовольствие и боль – все в одно время. Это дурманящее чувство, которое затягивает. Если бы могла слиться с ним в одно единое целое, то я бы прочувствовала его до последней капли.
Внезапно Пакс отстраняется, разъединяя наши губы. Вздохи заполняют пространство между нами; жаркие, поверхностные вздохи, которые никак не охлаждают чувства. Мы встречаемся взглядами.
— Ух ты.
Кто это сказал? Не знаю, может мы оба.
Наблюдаю, как он сглатывает. Его шея прекрасна.
— Ты – это...
Я нервно смаргиваю.
— Что? — шепчу я.
— Всё.
Не уверена, что это значит, но то, как он это произнес, заставляет меня думать, что это величайший комплимент из всех.
— Ты и сам не так уж плох, — тихо отвечаю я.
— О, ну знаешь... природное обаяние и все такое.
Я щиплю его грудь. Это словно пытаться ущипнуть стену. Он приподнимает бровь, словно говоря, что неуязвим. Пробую снова – щиплю его сосок.
Пакс подскакивает. Я триумфально улыбаюсь.
Он целует меня в губы, но перед тем, как я хочу поцеловать его в ответ, он отклоняется. Пакс смотрит на выражение моего лица.
— Я хочу, чтобы у нас было настоящее свидание и, если буду продолжать целовать тебя, то мы отсюда никогда не уйдем. — Он отпустил меня. — Я потратил на это весь день, и мы должны этим насладиться по полной.
Присаживаясь, заметила, что сажусь не на землю, а на мягкое покрывало, которое до этого совсем не замечала. На расстоянии фута от меня стоит корзина для пикника. Я поворачиваюсь к нему с широко раскрытыми газами и только сейчас осознаю, что же мы здесь на самом деле делаем.