— Тебе холодно?
Я качнула головой, но он уже протянул руку, чтобы выключать кондиционер.
Его рука лежит на моем бедре.
— Куда? — спрашивает он.
— К скале.
— Ты собираешься удивить меня моим же сюрпризом? — предполагает он, приподнимая брови.
Я быстро закрываю губы, чтобы не сказать большего.
— Я надеюсь, ты сделала панини7, — продолжает он.
— Нет.
— Черт. Ты хотя бы планируешь понести меня?
— Я бы могла попробовать, но боюсь, что сломаю себе ноги, а это расстроит Анну, — поворачиваюсь к нему лицом.
— Ммм. У нее чрезвычайное невнимание к недееспособности.
— И она будет считать сломанную ногу очень недееспособной, — киваю я
— Хорошо, — решает он. — Тебе не нужно нести меня. Но ты должна притвориться моим рабом на всю ночь.
— Твоим рабом?
— Моим страстным рабом, — коварно усмехнулся он. — Ты можешь покормить меня виноградом, размять мне плечи, изогнуть свое восхитительное тело...
— ... и тыкать тебя в глаз пальцем? — сладко заканчиваю я.
— Ого, это жестоко с твоей стороны, малышка. — Он выталкивает удушенный звук из горла. — Пальцы и глаза – это две вещи о которых мы не должны думать в близости, — вздрагивает он.
— А кто сказал, что у нас будет близость?
— Какой же сюрприз не подразумевает близость? — спрашивает он, неподдельно расстроенным голосом.
— Такой, какой ты запомнишь навсегда. — Я закатываю глаза и попытаюсь не улыбаться.
Он ничего не сказал. Я бью его по плечу, и он ловит мою руку, целуя ее.
— Не важно, — говорит Пакс. — Пока ты здесь мне это нравится.
Его слова очаровательны без каких-либо усилий, в принципе, как и он сам, и я решаю, что если Пакс не сможет законсервировать свою харизму, будет мир во всем мире, полуобнаженные прыгающие женщины и международные оргии в избытке.
— Ты дразнишься, — заявляю я.
— Если под «дразнишься» ты подразумеваешь, что я восхитительный, очаровательный, невероятный, потрякластический...
— Потрякластический?
— Потрясающий, классный, фантастический все в одном, — объяснил он, взглянув на меня. — Ты не знала, что можно смешивать слова? Все крутые дети так делают.
— Это ст...
Без предостережения позади меня появляется машина и я резко дергаюсь в сторону. Крик вырывается наружу, но резко обрывается, когда я почти ударяюсь головой о приборную панель.
— Что за черт? — кричит Пакс, борясь за управление автомобилем. Он вынужден свернуть налево, чтобы избежать удара.
Откидываюсь назад на свое место, видя пятна. У меня болит голова, и я морщусь, когда касаюсь лба. Вижу, что Пакс смотрит мимо меня.
— Что за чертовщину ты вытворяешь, приятель? — кричит Пакс, расстройство и ярость отражаются на его лице.
Конечно, он нас не слышит. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть назад, но каждое движение болезненно.
Лицо, которое вижу внутри черной машины, заставляет меня перехватить дыхание.
— О Боже, — шепчу я, мое тело замерзает и полностью наполняется страхом. — О Боже!
Прежде чем успеваю моргнуть, машина снова приближается к нам, ударяясь о нас с еще большей силой.
— Он пытается убить нас! — рычит Пакс, смотря вперед. — Этот ублюдок сумасшедший!
Да, пытается. Чем больше смотрю ему в глаза, тем разъяреннее он становится. Он ослеплен. Смертоносен. Тем не менее, я не могу оторвать свой взгляд. Наблюдаю, как он отступает, чтобы каждый раз ударить с большей силой.
— Дерьмо!
Вдруг машина ломается, меня болезненно дергает назад, ремень безопасности впивается в кожу. Пакс переставляет машину на заднюю передачу и мне требуется минута, чтобы понять, что мы движемся назад. Наши внезапные действия не смущают его. Он следует за нами, также ставит машину на заднюю передачу, следуя в обратном направлении, ударяя своим багажником в наш капот.
— Пригнись, Джулс! Что если у него есть оружие!
Я слишком потрясена, чтобы двигаться. Могу только с ужасом смотреть на его лицо, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Он не разрывает зрительного контакта, когда ударяется о нашу машину – быстрее, жестче. Слышу визг колес. Свет мерцает, но уже через мгновение перестает работать. На секунду его лицо скрывают ночные тени, и единственное, что можно увидеть – это узкие щели сердитых карих глаз.
Первая мысль, что приходит в мою голову – он уже не выглядит таким, каким я его помню. Но все мысли снова исчезают, когда он ударяет нас сзади. Я воплю от удара головой об окно.