Вспоминаю все причины, по которым то, что делаю правильно:
1) Он убил мою бабушку;
2) Он убивал других;
3) Он будет убивать снова;
4) Никто не будет противостоять ему.
«Есть причина, по которой никто не осмеливается ему противостоять», — шепчет перепуганная часть меня. Это часть, которая стремится выжить, та часть, что бабушка пестовала всю свою жизнь.
Я подавляю инстинкт.
Может, сегодня этому придет конец. Может, никто больше не пострадает.
Делаю решительный шаг вперед. Рядом слышна сова, звучит близко. Краем глаза вижу ее. Она золотая и величественная, не будь я так взволнована, может быть попробовала бы подойти ближе. Вместо этого продолжаю идти вперед, наклоняя ведро на бок и выливая жидкость. Слышу порхание крыльев и снова останавливаюсь. Сова преследует меня? Нужно поскорее убираться отсюда. Это не безопасно.
— Кыш, — шепчу я. — Кыш, сова!
Она, очевидно, не понимает, потому что продолжает таращиться на меня своими странными желтыми глазами, вглядываясь, словно может узнать мои секреты.
— Так будет лучше, — говорю я. — Я должна.
Она продолжает смотреть на меня. Считаю ее присутствие прикрытием, когда иду по периметру, убедившись, что оставила довольно толстый слой жидкости на земле. Мы в тихом месте, здесь не должно быть другой живой души. Останавливаюсь, когда дохожу до места, с которого начала.
— Тебе нужно уходить, — шепчу я, глядя на сову. — Улетай.
Она смотрит на меня, будто я должна следовать за ней. И на секунду мне захотелось этого. Хочу взлететь в небо и исчезнуть за облаками. Танцевать на звездах и больше никогда не опускаться к зеленым полям.
Из-за нее мне становится грустно, а затем она поднимает свои мощные крылья. И смотрю, как она улетает. Смотрю, как сова исчезает в том направлении, в котором хотела исчезнуть и я.
Остаюсь одна в темноте.
Вдруг она стала настолько густая и подавляющая, что на мгновение я чувствую, будто меня затягивает в яму. Это уже не новое чувство. Чувствовала себя так же, когда узнала, что бабушку убили. Интересно, эта дыра внутри меня когда-нибудь заполнится? Может быть я проклята быть опустошенной, пока живу на земле? Может быть почва сможет сделать что-то получше для меня. Может быть, она, наконец, исцелит меня.
Лицо Брейдена промелькнуло у меня в мыслях. Он был бы здесь со мной сегодня вечером, если бы я попросила.
Он пошел бы со мной в ад и обратно. Самое ужасное, я не думаю, что он бы что-нибудь почувствовал. Он сгорел бы вместе со мной, и ни черта бы не почувствовал.
Достаю спичечную коробку из заднего кармана джинсов. Мои руки трясутся, и коробок падает на землю тихо, как ветер. Быстро опускаюсь на колени, и судорожно ощупываю пальцами землю, пытаясь найти его. Дура! Почему я его уронила? Касаюсь руками чего-то гладкого и мокрого. Мое первое желание – поскорее отдернуть руку, но я чувствую что-то твердое. Спичка. Я выпускаю вздох облегчения. Встаю и дотрагиваюсь спичкой до коробка. Смотрю на нее в своей руке. Ведь эта маленькая вещь может принести так много зла. Со щелчком зажигаю ее. Мои пальцы начинают дрожать, когда я чувствую тепло.
Четыре недели я планировала эту ночь. Завоевала их доверие как маленькая сиротка, которая за деньги готова много работать. Одинокая. Потерянная. Совершенно уязвимая для таких хищников, как они. Возможно, они использовали бы меня для других вещей, чем просто работа на ферме, если бы дядя Брейдена не сказал им о Брейдене и обо мне. Он по-своему заботился обо мне и защищал. Если бы я была другой, и он был бы другим парнем, то, возможно, наши отношения были бы реальны. Но я и Брейден – это неправильно, мы оба слишком сломаны, чтобы вдвоем составить что-то целое.
Я позволяю спичке упасть.
Мгновенное шипение. Странно, что жизнь и смерть настолько мгновенны, но жизнь – это нечто другое. Даже рождение ребенка может занимать несколько часов, но смерть окружает. Это может занять годы, если она пожелает, а может одно маленькое мгновенье.
Сегодня это займет пять минут.
Пламя охватывает масло быстрее, чем считала возможным. Оно было настолько ярким, что я опасаюсь, как бы оно не поглотило ночь.
Смотрю, как горит ферма. Так долго представляла себе этот момент. Смотрю, как мой план воплощается, и все что могу делать – трепетать. Все охватывает пламя. Корпорация Гонзалеса не самая большая в Америке. Это будет огромным ударом для него. То, что я делаю сегодня будет стоить ему миллионов. Могу представить себе лицо Гонзалеса, когда он осознает, что произошло. Могу представить его гнев.